"Всеволод Иванов. Канцлер (Историческая повесть, преимущественно в диалогах) " - читать интересную книгу автора

- Граф Андраши большой знаток и любитель коней,- подтвердил Горчаков.
- Видели ли вы знаменитого чёрного рысака с белой отметиной на лбу?
- Август? Великолепный конь!
- Каких он кровей, по мнению вашей светлости?
- Несомненно английских.
Наталия повернулась к Ахончеву:
- А по-вашему, капитан-лейтенант?
- Раньше я думал - немецких. Теперь более склонен к мнению их
светлости, как и к мнению английского военного атташе.
- Граф Герберт, сын Бисмарка, уверен, что конь немецких кровей.
- Это чрезвычайно любопытно! - Горчаков едва сдерживал зевоту.
Наталия не видела этого:
- И граф Герберт торгует у графа Андраши этого коня. Спор этот, широко
известный в дипломатических кругах не менее, чем споры на Берлинском
конгрессе, заинтересовал наше семейство. Дело в том, что мой отец тоже
любитель лошадей. Он вырастил рысака сербской крови. Это был конь
удивительной резвости и ума...
- Был? Он - скончался? - полюбопытствовал канцлер, чуть не зевая.
- Нет. В Сербию приехал год тому назад богатый русский коннозаводчик
Ахончев. Его отец,- указала Наталия.- Господину Ахончеву чрезвычайно
понравился наш конь. Он предложил отцу продать его. Отец не соглашался. Я
тоже. Но когда господин Ахончев сказал, что на этом коне русский фельдмаршал
въедет в Константинополь, мы продали коня. За бесценок!
Горчаков, отвернувшись, всё-таки зевнул:
- Чрезвычайно любопытно.
- Мы полагали, что рысак наш стоит в лагере русских войск в
Адрианополе, ожидая решения Берлинского конгресса. И вдруг - описания
Августа в газетах, фотографии, рекорды, которые он дает... Не наш ли это
Гордый, подумали мы? Но тут ещё затруднение. Мой отец русской ориентации, он
не мог пойти в австрийское посольство. Австрийцы сразу подумают, что сербы
склоняются к ним...
- Совершенно верно.
- Тогда мой отец захворал, а я попросила капитан-лейтенанта проводить
меня в австрийское посольство посмотреть коня. Ведь не могут же подумать
австрийцы, что я пришла к ним для дипломатических переговоров?
- Можете быть вполне спокойны, сударыня.
- Одновременно с нами пришли граф Герберт и английский военный атташе.
Они спорили о кровях... раскрывают ворота конюшни. Я сжимаю под пелериной
нож...
- Позвольте, почему нож?
- Конь, которого я кормила хлебом и овсом, поила водой из нашего
родника, будет стоять в австрийской конюшне?! Да что вы, ваша светлость! Я
его решила заколоть. Думаю, крикну: "Гордый", он обернётся, и я его - в шею
ножом, вот так!
- Такого коня? - Горчаков притворно закрыл рукой глаза, но весело
смотрел меж разомкнутых пальцев. - Ужасно.
- Ворота распахнуты. "Гордый",- кричу я. Конь повёртывает ко мне
голову. Он! Я бросаюсь с ножом. Но в это время граф Герберт кидается на
меня, хватает за плечо, я его за горло, он хрипит...
- Сударыня, у вас страшный характер.