"Вс.Иванов. Возвращение Будды (Повесть)" - читать интересную книгу автора

ями и ею. Здесь наиболее долго длится борьба с тьмой. Влияние слабое -
раздавят". И еще пониже: "Жизнь человека есть продолжение его детства".
Дава-Дорчжи встает. Опираясь на стену, он бредет к дверям. Снег в
проходах высокий и пухлый. Вагоны заносит - и без колес они веселее -
похожи на конфектные коробки.
- В городе есть наши, - говорит гыген, - они дадут еды.
Профессор послушно одевается.
- Вы мне сообщите их адреса?..
Гыген вдруг улыбается. Профессор замечает: какие у него необычайно
большие скулы, - точно уши сунуты под глаза. Кожа на скулах темная и,
наверное, очень толстая и твердая, как мозоль.
- Я помню... да... совсем забыл...
Он, продолжая улыбаться (теперь улыбка у него во все лицо и так, по-
жалуй, хуже), водит длинными пальцами перед ртом:
- Забыл... забыл... это не болезнь была... а новое мое перевоплоще-
ние... да... Принесите мне, пожалуйста, есть...
Профессор в городе. Он отправляется в Отделение Географического Об-
щества. В музеях вповалку спят солдаты. У входа в библиотеку, на сту-
пеньках лестницы человек в пимах и самоедской малице. На вороту малицы -
музейный ярлык.
- Вам кого?
Профессору необходимо поговорить с председателем Общества. Правление
и председатель арестованы за участие в юнкерском восстании. Малица жалу-
ется:
- Спирт из препаратных банок выпили, крокодилом истопили печь, на че-
репахе мальчишки с горы катаются.
Кто же профессору может сообщить о монголах. Откуда малице знать о
монголах, - их в шкафах нету, она стережет библиотеку, дабы не расхити-
ли.
- Обратитесь в Исполком.
Исполкомская барышня посылает в Кирсекцию. Там юный мусульманин пере-
водит на киргизский язык Коммунистический Манифест. На вопрос профессора
он спрашивает: "Товарищ, вы знакомы с системой пишущих машинок, необхо-
димо в срочном порядке переменить русский текст на киргизо-арабский ал-
фавит". Монгол в городе нет, они скрылись неизвестно куда, впрочем, если
товарищ владеет монгольским языком, ему могут предложить переводную ра-
боту.
Теплушка за Омском.
Дава-Дорчжи неуверенно и легко, точно ноги его из бумаги, выходит из
вагона. Виталий Витальевич ведет его под руку:
- В Новониколаевске я буду хлопотать, чтобы нас пустили по южному пу-
ти на Семипалатинск.
- Мне все равно.
Едва только Дава-Дорчжи приобретает сил сам надеть сапоги, он берет
котелок.
- Куда вы?
- По вагонам... у солдат каши просить...
- Я могу сделать это! Возвратный схватите, Дава-Дорчжи.
- Я же не болел... откуда у меня возвратный... Вам они каши не да-
дут... вы старик, а похожи на китайца...