"А.Г.Ивакин. Мы погибнем вчера " - читать интересную книгу автора

нет... Ну ладно, понимаю, когда отступали. Некогда было. А когда наступали -
тоже некогда? А тут вообще - позиционная была. Могли бы и по человечески...
- Не знаю я, Захарыч. - Вздохнул в ответ командир. - Знаю вот только
то, что после войны некому было. Города разрушены, деревни сожжены. Ты сюда
в кузове "Урала" ехал? Я в кабине двенадцать бывших деревень насчитал только
вдоль дороги. А в прошлом году мы под Чудово работали, на Лезнинском
плацдарме. Там, где батальон капитана Ерастова полег. Слышал?
- Ага, Юра рассказывал. - Кивнул Захар.
- Это где двое в живых осталось? - спросил Лешка.
- Да, лейтенант, переплывший Волхов с ранением в челюсть и боец,
которого через сутки на берегу подобрали. Так вот, когда Чудово освободили в
сорок четвертом, во всем поселке осталось в живых около пятисот человек. А
до войны было десять тысяч. Ну и кому убирать, если одни бабы, старики да
дети, которым даже жить то негде было. Подвалы. А на улицах немцы, наши...
Тысячами. В школе просто из окон выбрасывали и тут же в асфальт закатывали
всех подряд. Дети так в баскетбол на костях и играют. Единственное здание,
которое там уцелело - дом-музей Некрасова. Тетка-экскурсовод с такой
гордостью сказала, как будто лично гансов на порог не пускала. Дура. Потом
повела нас, после осмотра его спальни, во двор. К могилке его любимой
собачки. Жену он на охоту взял в первый раз, она сослепу ли, с хитрости ли
ее и пристрелила. Чтобы не шатался там по лесам, пока она дома сидит.
Впрочем, это его не остановило. Ушел в депрессию, написал пару стихов
трогательных, собачку похоронил, и камушек ей поставил. Гранитный. Пока
горевал, жена ему рога ставила с его же другом. Но не суть, в общем, привели
нас к этой могилке и тетка напыщенно так, глаза в небо вперла и говорит с
придыханием: "Постоим же молча у могилы лучшего друга великого поэта
Николая... Алексеевича... Некрасова..." А у нас это уже третья минута
молчания за день. Но от неожиданности все заткнулись...
- И чем дело кончилось?
- А ничем особенным. Виталик воздух испортил громко, и у всех просто
истерика ржачная случилась. У бабы тоже. Только не смеялась она. Пятнами
пошла. И как давай орать! Что именно орала не помню, но, типа, впервые видит
таких бескультурных ублюдков, которым недорога память о России.
- Так и сказала? - засмеялся Захар.
- Насчет ублюдков не уверен. Возможно, уродами. - Улыбнулся Леонидыч. -
Однако пришли!
У костра стоял, с поварешкой наперевес, Еж. С лица его уже сошла
зелена, но он зачем-то стал прихрамывать, когда пошел навстречу мужикам.
- Еж, ну чего опять случилось? - с тяжело скрываемым смехом спросил
Захар.
- Толик, блин, мне кипятка в болотник налил, ссссс... нехороший
человек! - погрозил Еж Толику поварешкой. - Без супа останешься! Понял?
Большой, склонный к полноте, добродушный Толя Бессонов быстро покраснел
и развел руками:
- Да я, блин, дрова ему помогал колоть, когда вернулся. А то этот... по
кустам бегает все время, не успевает. Ну, рубанул, от чурки щепа откололась
и прямиком в костер по дуге. И главное, кувыркается. А я еще подумал, лишь
бы Ежу не в живот. И так болеет.
- Не пи... ври! Ты, вот точно так и подумал! - подпрыгнул на одной ноге
возмущенный Еж, больше похожий на всклокоченного молодого петуха, прыгающего