"Фазиль Искандер. Сон" - читать интересную книгу автора

Острота, видимо, ему очень понравилась. Человек оживленно вскочил с
места, подбежал к его сыну, схватил его в охапку и стал подбрасывать и
ловить. А он, с разрывающимся от обиды сердцем, видел, что сыну эта игра
нравится.
- Сыночек! - крикнул он срывающимся голосом, с последней надеждой
добраться хотя бы до души собственного сына. - У тебя новый папа?!
- Да! - с сияющим лицом крикнул сын, задыхаясь от встречного воздуха и
взлетая на руках этого мужчины. И вдруг все взорвалось!
...С глухо и страшно колотящимся сердцем он проснулся. Он был у себя
дома. Сын и жена спали в других комнатах, и никакого намека на эту драму в
жизни его не было. А сердце продолжало тяжело колотиться.
Он вспомнил, что и предыдущий сон, о котором он думал во сне и который
как бы предупреждал об этом сне, он видел здесь, в этой же постели,
несколько ночей назад. Ни в какую командировку он вообще не ездил.
Он подумал, что никогда в жизни не испытал такой боли, какую он испытал
сейчас во сне. От нее он и проснулся. Так, где же настоящая жизнь - во сне
или наяву, если самую ужасную боль мы испытываем во сне.
"Во сне мы беззащитны, потому что разум спит, - подумал он. - Значит,
разум нас защищает, когда мы бодрствуем. Во время страшного сна кто-то
тормошит разум: просыпайся, ему плохо! Но кто тормошит: организм, душа или
кто-то, находящийся выше нас?
Странно, что во сне мы испытываем нравственную боль, но не испытываем
нравственной брезгливости. Нравственная брезгливость, - подумал он, - плод
культуры. Сон смывает культуру. Потому во сне возможны не только
фантастические ситуации, но и похабные, которые немыслимы наяву". Он нашарил
в темноте сигареты и закурил. Он подумал: как хрупка жизнь! И хотя они с
женой жили дружно, он подумал: в жизни все может случиться. Чего-то главного
им всегда не хватало.
Но чего? Он подумал: люди связаны прочной близостью, только если вместе
молятся или вместе совершают преступление. Ни того ни другого у них не было.
Да, подумал он, прочно людей связывает или небо, или ад. Все остальное
непрочно. И даже имеет право на непрочность. Он с жуткой ясностью
почувствовал это право на непрочность, право на своеволие. И он затосковал о
Боге и ощутил свою вину, что не затосковал о нем раньше.
Внезапно он вспомнил, что несколько дней назад распалась семья его
друга. Не этим ли объясняется его сон? Он считал, что это счастливая,
верующая, озвученная громкоголосыми детьми семья. И вот теперь все рухнуло.
Вера не помогла.
Да и есть ли счастливые семьи? Он крепко задумался. Да, вспомнил он,
одну такую семью он знал с самого детства. Это была патриархальная
крестьянская семья. В этой семье муж и жена не только не стремились к
какому-то счастью, но даже не подозревали, что оно существует (существует!)
и к нему надо стремиться. Для них добросовестное выполнение долга и было
счастьем, но они не знали, что это так называется.
Само стремление к счастью греховно, подумал он. Счастье как бы
предполагает тайный, только для меня солнечный день. Счастье - это утопия,
направленная на самого себя, в неисполнении которой мы обвиняем других. Все
шире охватывающая мир наркомания - ответ на идеологию счастья.
...В глубокой ночной тишине только тикал будильник, и тиканье его
казалось взрывоопасным.