"Виктор Исьемини. Ингви, Король-Демон (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

каждого из "великих" островов. Совершенно монотеистичной эту религию не
назовешь, поскольку я то и дело натыкался на упоминания о "Гаге злом",
который есть враг и вечный противник "Гили доброго", но при этом: Как бы
это сказать: Существование Гаги никто не признает. Странно, да? Тем не
менее.
Затем политическое устройство народа островов. Каждый царь, во всяком
случае, каждый великий царь крупного острова - самодержец и абсолютный
монарх. Но при этом он выполнит любой приказ "своего" подобия Гили. Эти
гермафродиты - не начальство над царями и не верховные жрецы
теократических государств. Своей властью они отнюдь не злоупотребляют,
предоставляя править царям, хотя любое их слово для царей - закон. Они,
подобия, окружены мистическим ореолом, их боготворят, им поклоняются - вот
поэтому островитяне терпели все выходки отступника Токи, пока он не
замахнулся на святое. Собственно, никто ничего не слыхал о том, что Тока
причинил вред "своему" гермафродиту - для того, чтобы эти трусоватые
людишки (экипаж "Листы" ведь даже не помышлял о сопротивлении разбойникам
в море, единственное спасение видя в бегстве) превратились в кровожадных
вояк, было достаточно всего лишь слуха, что, дескать, "подобие" с Карассы
несколько дней не показывается на людях: Лично я подумал, что эта беда,
якобы приключившаяся с карасским подобием - утка, запущенная семейством
Алганов с целью поднять соседних царей против монарха-соперника.
Затем успокоившийся Рунгач сходил в город за новостями. Там он
переговорил с несколькими своими старыми знакомцами, уточняя подробности
последних событий, после чего вернулся на "Листу" и заявил, что на его
островке, Малой Ругане, все в порядке и он остается здесь ожидать известий
об окончании великого похода. К тому же сюда должны вернуться его юные
родичи, отправившиеся в поход вместе с армадой на корабле шкипера Лонича,
своего дальнего родственника: А еще старик притащил корзину фруктов и мы
обожрались:
Ночь мы провели на паруснике - старый шкипер отговорил нас от похода на
берег, хотя, честно говоря, нам всем не терпелось почувствовать под ногами
твердую почву. Но Рунгач был настойчив - мол народ сейчас горяч: Я его
поддержал, поскольку понял так, что сейчас местные настроены против
иноземцев - не важно каких иноземцев:
Эскадра Алгано Лучича возвратилась на следующий день ближе к закату - и в
весьма плачевном состоянии. На Карассе они потерпели сокрушительное
поражение:Молча и как-то очень серьезно мы - а также толпа, собравшаяся на
берегу - наблюдали, как в узкое горло бухты входят один за другим суда.
Несколько десятков парусников. Вчера их насчитывалось сотни две - две с
половиной:
Молча (только скрипели снасти и хлопали свертываемые грязные паруса)
моряки сходили на берег и брели по домам, сопровождаемые группками
домочадцев. Взвыла какая-то женщина, раздирая воплем тишину. За ней еще и
еще - многие из тех, что пришли на берег, не дождались:
Возвратились на "Листу" и Рорич с Мотычем, внуки-племянники нашего
шкипера. Левая рука Рорича была обмотана окровавленной тряпкой - его
нечаянно поранил в суете Мотыч, когда они бежали с берега на судно:
Вскоре, выпив большую чашу вина, Рорич взахлеб рассказывал нам о походе.
Они провели орРоРоРРночь в проливе, а с рассветом приблизились к Карассе.
Подплыли с той стороны, где берег пологий. Незагруженные суденышки подошли