"Иван Изакович. Пробуждение " - читать интересную книгу автора

таблетки и капсулки. С малых лет родители внушали ему, что пользоваться
лекарствами стоит лишь в самых крайних случаях. Организм очень быстро
свыкается с лекарствами. Поэтому он позволял себе лишь витаминизированные
напитки. Саркастически улыбался при мысли, что ему когда-нибудь крайне могут
понадобиться химические "костыли".
В жизни с ним не случалось, чтобы при взгляде на лекарства возникала
мысль, только что пришедшая в голову: если насыпать их полную горсть, то...
все кончится быстро. Не он первый, не он последний. В столь безвыходном
положении он, честное слово, имеет право так поступить, это неизбежно...
Тот, второй в нем, вечный оппонент и подстрекатель, тут же вмешался: с
чего ты взял, что положение безвыходное? Кто так сказал? Ты всегда презирал
самоубийц, считал их безумцами, жалкими эгоистами. Нынче не те времена,
когда их оправдывали и окружали романтическим ореолом известные философы и
люди искусства. История Ромео и Джульетты, Вертера, Мадам Бовари и Анны
Карениной вымышлены жаждавшими успеха писателями.
Но почему же он встает, берет в руки длинную трубочку, полную
золотистых таблеток? Зачем высыпает их в горсть?
Он колебался.
Решил наконец, что это не выход, пересыпал таблетки назад.
Сел к рабочему столику, но не знал, с чего начать. Посмотрел, сколько
времени осталось до назначенного часа. Чисто механически понизил температуру
в кабине на пять градусов. Когда проходил мимо зеркала, показалось, что
оттуда кто-то подмигивает. Медленно вернулся и увидел свое отражение.
Смотрел не веря. Неужели это лицо принадлежит ему - старческое, иссохшее, с
запавшими глазами, восковыми щеками, глубокими морщинами на лбу? А откуда
эта седая прядь? Хмуро глядел на свое отражение, чуя неодолимое, прямо-таки
детское желание высунуть язык, и тут вспомнил, как еще подростком долго
торчал перед зеркалом в ванной. Выдумывал все новые и новые гримасы.
Растягивал рот пальцами, оттопыривал уши, ерошил волосы, скалил зубы, и все
для того, чтобы убедить себя, будто лицо у него необычайно выразительное.
Считал, что его подлинное призвание - стать актером, комиком.
Он пошел к дверям, отметив, что выходит на пятнадцать минут раньше.
Когда двери послушно распахнулись перед ним, решительно вышел в коридор.
Коридор был пуст. Михал стоял, не зная толком, что собирается делать.
Опершись на стену, подумал невесело: ну, и чего я добьюсь, удостоверившись,
что корабль покинут, что я остался один? Нет, покинуть корабль на модуле они
не могли, это не орбита Юпитера или Марса, до Земли на модуле отсюда не
добраться. Массовое самоубийство? А может они, испугавшись взрыва реактора,
натянули скафандры и катапультировались в межпланетное пространство? И
кончилось это тем, что шесть алых раздутых скафандров отправятся в
бесконечное блужданье по Вселенной, пока страдания людей не оборвет
милосердный метеоритный рой...
О боже, голова раскалывается! Включить электроанестезию?
Но прежде чем он успел претворить в жизнь это намерение, вновь
нахлынула апатия, и он передумал.
Идиотское изобретение. Какое-то время человеку и в самом деле легче, но
при новых приступах, как честно предупреждают врачи, голова лопается от
боли. Что же он собирался делать? Ага, спросить врача: что там с этими
голосами и призраками, посещавшими при пробуждении? Был ли он уже тогда
болен? И что с ним было, в конце концов?