"Геннадий Исаков. Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста)" - читать интересную книгу автора

Слабый нуждается в самовыражении. В выделении из общего
ансамбля, починенного единой партитуре. Хоть криком, хоть
мольбой, хоть кулаками.
Слабые кричат от некой личной обиды и боли. Этим криком и
суетой обозначена их конфликтность с общим миром от поражения
их загадочной болезнью. Мир тоже болен. Его нездоровье в его
существовании. Любое проявление чего-либо - проявление от беды.
Но слабые не желают знать ни о боли мира, ни о смысле уложенной
партитуры. Мир для них не цель, а средство. Средство для
удовлетворения жующего их демона.
Проявляемая сила слабых при их суете имеет лишь то благое
значение, что она направлена на уничтожение причины боли, а
значит - и на прекращение суеты.
Человеческая болезнь имеет поразительную особенность. Она
стала "вещью в себе". Сама себя признала нормой. И преподносит
себя, как благо и достижение. Вовлекает в свой круг не
пораженных ею, разнося свою заразу. Она самовоспроизводится и
обостряется. Она приняла образ саморазвивающейся идеи. И не
желает истинного знания о себе. Тем более - о преодолении себя.
Как чесоточный заходится в блаженстве, расчесывая до крови
зудящую кожу, так и слабые распаляют себя болезненной страстью
самозначения, которая, зачахнув когда-нибудь в судорогах,
оставит человечеству лишь уродливые шрамы.
Жалок всеми силами добивающийся ублажения своих страстей,
противопоставляя себя миру. Но и опасен, как псих в связке
альпинистов.
"Безумству храбрых поем мы песню" - это из репертуара
буйного отделения.
Беснуются людишки, чтобы занять пьедестал в психбольнице.
Психам понятны психи. Они их даже обожают. Особенно в зале,
когда наиболее яркие на сцене. И не важно - кто: артист или
политический деятель или прыгун в высоту. Кумиры снисходительны
к ним и, жалеючи, учат жить, чтобы те тоже чего -нибудь
достигли в жизни. Вообще -то секрет прост: надо почаще и
посильнее дергаться и удача придет. Счастливчики торжествуют,
неудачники плачут. Игра азартна, ставки высоки, смысла нет.
Кроме поддержания ее самой.
Амплитуда безумия нарастает. И нарастает его масштаб.
Человечество обезумело. Возможно ли, чтобы в мире,
тысячелетиями создаваемым неведомым и всесильным богом, людьми
с его помощью, тысячами поколений, побратавших чуть ли не
абсолютно всех обитателей земного шара, и продолжающих
перемешивать это варево, вдруг некто -бы сказал, указывая на
то, что стало следствием всего, - "мое исконно"? И было б
сказано - "хватай"? Как будто можно разобрать струны причин и
следствий в пучки. И объявить себя их первосоздателем. В слепом
от безумства мире это естественно. То есть естественным стало
самоотчуждение себя в плотно сложенном мире. И словно зря дал
бог человеку в пользование свое гениальное изобретение - разум.
Человек не знает, что с ним делать - с этим богатством,