"Глеб Исаев. Классик " - читать интересную книгу автора

Теперь над головой виднелся совсем непонятный потолок в грязных разводах
неаккуратной побелки. Даже не пытаясь понять, что с ним, Алексей тупо
смотрел в трещины и отходил от воздействия снотворного.
Камера. - Шестиметровая каморка, выкрашенная в буро зеленый цвет, с
двумя кроватями на дощатом полу, и маленьким намордником в обитых железом
дверях, напоминала чем то заштатную раздевалку в каком, ни будь сельском
спортзале. Однако на тумбочке в углу стоял поттер, а рядом с окном,
маленький холодильник - еще советский Морозко. Сосед, немолодой мужчина,
совершенно не похожий на бандита, а скорее на работягу, лежал на кровати,
отвернувшись к стене.
Мысли в, гудящей голове, путались, и Алексей решил не мучить себя, а
осмотреться. Из коридора время от времени раздавался непонятный треск, а
следом шаги нескольких человек.
"Тюрьма. Это к бабке не ходи. - Не удержался от рассуждений
заключенный. И не за границей. Обстановка, а главное люди и запахи, выдавали
Родину. "Выходит, привезли в Россию, и, скорее всего в ФСБ,- угадал
Алексей.- Да какая разница, куда. Что мне предъявить можно - кражу денег?
Вполне, ну это уголовщина. Документы - о них? скорее всего разговор вовсе не
пойдет. Они ведь не знают что ноутбук на дне. Может сблефовать? - И сам
отрубил. - Ой, не дури, это уметь надо, а ты в этих вопросах - балбес.-
Доигрался уже, до кутузки. Сиди теперь и не чирикай. Он лежал на кровати и
который раз возвращался к событиям последних нескольких недель. - Глупость и
еще раз глупость. Мальчишеством даже назвать нельзя, слово есть такое чудак,
но с другой буквы. Какие деньги, какие файлы, в шпионов поиграться
захотелось? Письмо еще это. Идиот. Теперь, будь что будет. В чем сознаться?
В том, что сам все придумал и провернул, из-за сдвига по фазе? И кто тебе
поверит? А если и поверят, все равно не выпустят, повесят статью за
мошенничество и на зону, а там долго - ли случиться несчастью? Или иначе
обставят? Могут до суда не довести, устроят самоубийство в камере, и привет.
Выходит, перспективы никакой - Он понимал - от него не зависит ничего".
Однако на допросы почему-то не вызывали. Соседа через день увели, и он
остался в камере один. В сущности, одиночка его не беспокоила. Пользуясь все
тем же способом, он закрывал глаза и смотрел любимые фильмы. Какое то время
развлекало.
Потом вспоминал. Детство, школу, юность. Маленький кусок жизни мог
превратиться в долгий эпизод. Он останавливал картинку, рассматривал,
вспоминал слова, жесты, поворот головы собеседника.
Так прошла неделя. Иногда в камеру заглядывал прапорщик, обводилдолгим
внимательным взглядом лежащего на кровати арестанта, и так же молча исчезал.
И опять тишина.
На восьмые сутки, ближе к вечеру, дверь в камеру открылась, и конвоир
впустил человека в штатском.
Немолодой, полноватый мужчина, с круглым лицом и светлыми пшеничными
усами. Он прошел к столу и опустился на табурет. Алексей после вспоминавший
первый визит куратора, всегда поражался способности комитетчика вызывать
приязнь. Вроде и не сказано еще ни слова, а уже установилось некое подобие
отношений.
Леха приподнялся на кровати, выжидающе глядя на гостя. Тот в свою
очередь смотрел на него. Наконец, что-то решив, протянул руку и сказал. -
Ну, Алексей, давай знакомиться. Зовут меня Павел Андреевич.