"Джон Ирвинг. Правила Дома сидра (семейная сага) " - читать интересную книгу автора

лесопильного завода, который был построен в речной долине на ровной
местности, что облегчало прокладку первых дорог и транспортировку тяжелого
оборудования. Первыми поселенцами были франко-канадцы - лесорубы, пильщики и
вальщики леса, затем появились трелевщики, сплавщики, за ними проститутки,
бродяги, грабители, и наконец была построена церковь. Первоначально лагерь
просто называли "Облачный", потому что стоял в низине и облака над ним
подолгу не рассеивались. По утрам над бурной рекой висел густой туман; а в
трех милях вверх по течению ревели пороги, и воздух в окрестностях, включая
поселок, был насыщен водяной пылью. Когда сюда пришли первые лесорубы,
безжалостному истреблению леса мешали единственно несметные полчища комаров
и другой мошкары; эти исчадия ада предпочитали густые туманы безветренных
долин внутренних районов Мэна морозному воздуху гор и яркому солнцу
океанского побережья.
Д-р Кедр был не только врач и заведующий отделением мальчиков (он и
основал этот приют), но взял еще на себя обязанности летописца Сент-Облака.
Согласно д-ру Кедру, лагерь лесорубов "Облачный" стал Сент-Облаком
"благодаря пристрастию ревностных католиков, населявших глухие углы штата,
цеплять эту приставку к любому названию, как будто она могла облагородить
самое мерзопакостное место". К этому времени (спустя полвека после прихода
первых лесорубов) лагерь уже превратился в поселок при лесопильном заводе.
Лес вокруг на многие мили был вырублен, бревна больше не загромождали реку,
исчезли хижины, где ютились изувеченные лесорубы - придавленные деревом или
упавшие с него; теперь взор привлекали высокие аккуратные штабеля
свежераспиленных досок, сохнущих под неярким затуманенным солнцем. Весь
поселок был припорошен опилками и древесной пылью, зачастую невидимой
невооруженным глазом, но дающей о себе знать астматическим свистом, чихом и
свербящими носами жителей. На смену синякам и переломам пришли порезы, швы,
шрамы; местные страстотерпцы гордо демонстрировали глубокие раны (а иногда
отсутствие частей тела), нанесенные острыми зубьями пил. Пронзительный вой
пилорам был столь же присущ Сент-Облаку, как туманы, испарения, влажность,
изнуряющие население внутренних районов Мэна в долгие, холодные, со
снегопадами зимы и делающие невыносимой удушливую жару лета, когда
единственное облегчение приносили редкие ливни с грозами.
Весны в этой части Мэна не бывало вовсе, если не считать той поры
марта - апреля, когда тает снег и все тонет в непролазной грязи. Весной
жизнь в городе замирала; тяжелые грузовозы стоят, из дому не выйдешь,
вздувшаяся от талого снега река мчится вниз как угорелая, так что и водный
путь отрезан. Весна в Сент-Облаке приносила беду: пьянство, драки,
изнасилования, самоубийства. Только у проституток горячая пора; щедрый
весенний посев давал богатые всходы, и приют в Сент-Облаке работал без
простоев.
Ну а осень? В ежедневной хронике приютских событий д-р Кедр коснулся и
осени. Все его записи, кроме тех, что начинались словами "Здесь, в
Сент-Облаке", предварялись вступительной фразой: "В других местах на
земле..."
"В других местах на земле, - писал д-р Кедр, - осень - пора урожая.
Осенью пожинают плоды весенне-летних трудов, запасаясь провиантом на долгий
зимний сон природы. Здесь, в Сент-Облаке, осень длится всего пять минут".
Впрочем, какого еще климата ожидать от места, где сам собой вырос
сиротский приют? Можно ли вообразить подобное заведение вблизи фешенебельных