"Наталия Ипатова. Куда глядят глаза василиска" - читать интересную книгу автора

Наталия Ипатова

Куда глядят глаза василиска

ПРОЛОГ

Стояла глухая безлунная ночь. По-октябрьски крупные звезды на короткое
время затягивались узкими лентами облаков, гонимых сильным высотным ветром.
В пределах видимости один от другого, образуя отчетливо обозначенную линию
меж живым, полным ночных голосов пространством лесостепи и мертвой громадой
дремучего черного леса, откуда тянуло холодом предзимья и могильной тишиной,
настолько тягостной, что она, казалось, гнет к земле, горели яркие костры.
Ни звука не доносилось с той стороны, и вполне понятным было искреннее
стремление стражей границы разогнать смутную угрозу ночи стройным эльфийским
пением, которое, право же, не спутаешь ни с чьим другим. Эльфы-стражи
окружили свои костры и тревожили округу дивной сладостью голосов, перемежая
вокальные упражнения хороводными танцами и прыжками через огонь, в коих
забавах эльфам нет равных.
Стражи границы были изрядно утомлены почти четырнадцатилетней службой,
в начале этого срока казавшейся чрезвычайно важной, а теперь выглядевшей
столь же полезной, как вооруженный караул на кладбище. Четырнадцать лет не
было в этих краях ни малейшей тревоги, и сегодняшняя ночь ничуть не
отличалась от тысяч предыдущих. Смех и пение Дивного Народа разносились
далеко по окрестностям, и они отнюдь не заботились о том, что кто-то может
внимать их забавам.
А ночной свидетель был. Под прикрытием кустарника, там, где тьма
сгустилась особенно зловеще, прислушивался к эльфийским голосам некто еще
более черный, чем эта ночь. Он был чутче дикого зверя и тише самой тишины.
Там, у костров, героические сказания о героях древности, той поры, когда
эльфы совершили все свои самые значительные подвиги, сменялись легкими
бытовыми песенками, а терпению ночного охотника мог бы позавидовать и
камень. Он знал, с кем имеет дело: слух и зрение эльфов превосходят по своей
чуткости и остроте соответствующие органы восприятия любой другой обитающей
в Волшебной Стране породы, и именно их он собирался обмануть. Самой
непроглядной ночью на расстоянии в сто шагов эльф-лучник способен поразить
белку в глаз, а он, право же, был куда крупнее белки.
Он стоял не шевелясь, вплетая свое дыхание во вздохи слабого ветерка,
как будто бы был здесь всегда, как будто был неровностью ландшафта,
колеблющейся тенью кустарника, самой ночью, бывшей ему как мать.
Убедившись, что его возникновение осталось незамеченным, он двинулся
вперед, пересекая пограничную поляну и производя при этом не больше шума,
чем расплывающееся по стоячей воде нефтяное пятно, мазок дегтя на черном
шелке. Он мог бы быть тенью пронесшегося в вышине нетопыря, он был
незаметнее, чем ничто, он был самой ночью и двигался неотвратимо, как
несчастье. И один самый чуткий эльф в разгар веселья вдруг прижал руку к
сердцу, охнул и прошептал:
- Други, какое тягостное предчувствие возникло у меня сейчас!
Но друзья принялись тормошить его и смеяться над ним, и вскоре от
сердца его отлегло, и его веселый голос смешался с голосами товарищей. Ни
одна голова не повернулась в сторону, где прошло невидимое Зло, и оно