"Наталия Ипатова. Былинка-жизнь " - читать интересную книгу автора

головой. С сожалением? Или с торжеством?
- Близнецы, - повторила она со значением, и Клаус удостоверился, что
нянька не хуже него знает, о чем они, в сущности, ведут речь. - Никто не
знает, кто из них - кто. Вы сами скажете королеве?
- Ты веришь в эту ерунду, Агарь? - спросил он, как мог более небрежно.
- Я старая неграмотная деревенская бабка, - отвечала та, глядя ему в
глаза. - Мне положено повторять по углам глупые страшные сказки.
Краем глаза Клаус углядел, как уползла с лица лакея дурацкая, блаженно
верноподданническая улыбка, и вновь почувствовал себя окруженным змеями.
Он спасся в покоях жены, тоже освещенных едва мерцающей в углу
единственной скудной свечой. Лорелея лежала на высоком ложе, переодетая в
чистое и укрытая по пояс легким покрывалом. Глаза ее, которые многочасовая
родовая мука обвела темными кругами, были полуприкрыты. Яркий свет их бы
только раздражал. Клаус встал на колени возле изголовья жены и накрыл
ладонью ее бессильную полупрозрачную кисть, с нежностью большей, чем
нежность мужчины по отношению к женщине. Он не поцеловал ее, потому что
побоялся тревожить. В конце концов, поцелуи были частью того, от чего
заводятся дети, и напоминать ей об этом сейчас показалось ему нетактичным.
Он слыхал о женщинах, которые несколько дней после родов о мужьях и слышать
не могли, не говоря уже о ласках, даже самых эфемерных.
Но, видимо, его жена относилась к женщинам другой категории.
- Ты, - спросила она, - не рад?
- Близнецы! - выдохнул он.
- А! Проблема наследования. Разве у вас нет закона на этот случай? Как
у французов, которые отдают трон второму родившемуся близнецу, потому якобы,
что он был зачат первым? Каковой подход, разумеется, не выдерживает никакой
критики. Прочие народы без затей считают наследником того, кто родился
первым.
- Есть. В том-то и дело. - Он сел на пятки, не желая продолжать
разговор, пока она не окрепнет. - В любом случае, спасибо за сына.
- Эй! - сказала Лорелея. - Я сделала это дважды! Ты не уйдешь, пока не
скажешь мне, в чем твое горе.
- В проклятии моей крови, - признался Клаус. - Если в королевской семье
рождаются мальчики-близнецы, один из них - чудовище. Никто не знает - кто, -
с тоской в голосе повторил он старинную формулу. - Но все равно, поклон тебе
и спасибо за сына. Мальчика, мужчину, воина, рыцаря, наследника и короля.
Любовника и мужа. И отца.
- В какую глупость ты веришь?!
- Это не глупость, - потупив глаза в пол, упрямо сказал король. - Я не
хотел говорить тебе, пока ты носила ребенка... детей. Сама мысль могла бы
тебя расстроить. Ты же могла родить одного... или вообще девочку. И разговор
никогда бы не возник. Но двое мальчиков... Тебе принесут книги, которые отец
заставил меня прочесть... еще в детстве. Там, где пророчеством пренебрегали,
сплошь инцест, насилие и братоубийство, упадок и разорение страны.
- Что значит - пренебречь пророчеством?
- Оставить чудовище в живых, - сказал Клаус, отодвигаясь в тень, чтобы
скрыть дергающийся уголок рта. - Но... никто же не знает - кто!
- А что бывало, когда пророчеством, как ты говоришь, "не пренебрегали"?
- Ничего, - сдавленно ответил он из темноты. - Государство процветало,
все были счастливы и благоденствовали.