"Наталия Ипатова. Былинка-жизнь " - читать интересную книгу автора

поступавшие с разных сторон, по мановению его руки всадники отправлялись в
путь тесно сбившимися группками, беспрекословно и так быстро, словно он
своей рукой бросал их за ворота. Гигантская, залитая солнцем фигура.
Напряжение спало внезапно, когда ожидание, пока произойдет хоть
что-нибудь, стало уже почти невыносимым. Все, кого до сих пор разослали
королевскими приказами, возвращались уже не торопясь, втягиваясь в
распахнутые створки ворот и лишь сейчас позволяя себе показать усталость.
Дорожная пыль жаркого июля лежала на лицах, сцементированная потом. Даже у
Имоджин, сидевшей смирно, чесалось лицо, и она время от времени поднимала
руку, чтобы утереть лоб. Люди на лошадях казались ей чудовищами. Великанами.
Шум, который они производили, все эти крики, ржание, лязг и бряцание
составляли единый неразличимый и нечленораздельный фон, заставлявший ее
размышлять о своей любви к тишине.
Когда волы со свойственной им неспешностью втащили в ворота телегу,
груженную какими-то продолговатыми предметами, накрытыми рядном, и сплошь
усаженную мухами, Олойхор не выдержал. Крадучись, бочком, делая вид, словно
шествует по совершенно другому делу, чернявый близнец будто невзначай
приблизился к дружине, представлявшей теперь уже просто скопище донельзя
изнуренных людей. Ким не двинулся с места, только остро сверкнул в ту
сторону серыми глазами. Это он утром попался отцу под горячую руку, и это
его словно плетью ожгли приказом не путаться в ногах. А ведь гордым он был
не меньше, чем его горячий брат, который, будто зачарованный, смотрел, как
спускают на руки привезенного в седле, парнишку из дружины, примерно одного
с ним возраста, с арбалетной стрелой, торчащей в шлеме, и с безвольно
повисшими руками. Мужчины жадно пили из ковшиков и колодезных бадей, женщины
толпились у дверей и окон, истово ловя обрывки новостей. Если бы не Ким,
сидящий рядом на земле на правах друга, Имоджин пришлось бы стоять в общей
толпе, поднимаясь на цыпочки и вытягивая тонкую шею. Впрочем, конечно, если
бы не эти мальчишки, Имоджин и вообще-то тут бы не было. Сказать по правде,
домой, на плоские приморские равнины, уставленные камнями торчком, под
пасмурные небеса, ее не тянуло вовсе. Сейчас, спустя семь лет, ее уже ничто
не связывало с теми краями, а внимания ей здесь уделяли не в пример больше.
Циклоп Бийик стоял тут же, но словно в стороне от прочих. Никто над ним
не ворковал, да он, похоже, в том и не нуждался. Лицо его сохраняло обычное
брезгливо-презрительное выражение, талию опоясывал длинный бич. Будучи
совершенным мечником, он все же по непонятной причине предпочитал это оружие
скотоводов. Интересно, подумала Имоджин, был бы он красив, если бы не эти
шрамы, стянувшие и перекорежившие его лицо? Да, решила она про себя. Не хуже
Кима, а может даже - и Олойхора. Было у Циклопа что-то во взгляде, как будто
он всегда помнил, что потерял. Но, в общем, отвернувшись от него, Имоджин
тут же о нем забыла: в конце концов, он цацкался только с мальчишками, к ней
же не имел ни малейшего касательства.
Олойхор вернулся, принеся новости, и, повинуясь его жесту, ребята
склонились друг к другу головами.
- Они отбивались, - сообщил Ойхо с видом, будто сам был среди
дружинников, - и двое или трое ушли. Многих поубивали на месте, там, где их
загнали в засаду. Остальных повязали - и в подземелье. Наших тоже нескольких
зацепило, кто высунулся или подставился.
- Что с ними сделают? - пискнула Имоджин.
- Они душегубствовали многие годы безнаказанно, - безапелляционно