"Евгений Иорданишвили. Рубин богдыхана (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

глубине, в двухстах саженях ниже, товарищи долбят скалу, увеличивая чужое
богатство и сокращая свою жизнь. На этой высоте ему нечего было бояться
стражи, но с замиранием сердца прошел он несколько сот шагов.
Растительность постепенно исчезала, уступая место осыпям. Уже решив
остановиться на ночлег, Степан заметил какие-то странные загородки. То ли
камни так скатились, то ли кто-то стеночку от ветра сложил. И ведь
правильно сложил, от снежных склонов отгородился. Осторожность взяла свое,
и Степан прошел еще с полверсты, прежде чем устроился по-звериному, в
камнях, на свой первый вольный ночлег.
Что-то разбудило его. Он не мог понять что. Над головой было черное небо,
усыпанное неподвижными, немигающими звездами. Знакомые рисунки созвездий,
сильно сдвинутые к горизонту, напоминали о далекой завьюженной стороне,
где, покосившись к обрыву, стоит маленькая изба. А может, и не стоит
уже... Сон не возвращался, и Степан решил сделать поглубже свою ямку в
камнях.
Внезапно странный печальный крик вошел в тишину гор. Начинаясь на глухих,
вибрирующих тонах, он постепенно переходил почти в песенное причитание,
затем снова мужал, приобретая металлический отзвук, и внезапно обрывался.
И еще дважды звучал этот неведомый зов. Казалось, кричавший хотел
высказать что-то большое и грустное, но не мог. Прижав к себе ноги, с
бешено колотящимся сердцем сидел Степан, глядя в ночь. Это не был голос
человека, он мог поручиться. И в то же время что-то человеческое было в
его тембре. Зоар-хан много рассказывал ему о страшных и диковинных зверях,
населяющих его страну. Но она была еще невообразимо далеко, за горами и
пустынями. Самое страшное, что крик донесся с юга, куда ему предстояло
идти. Спать теперь было невозможно. Скорее бы рассвет.
Солнце показывало полдень, когда Степан почувствовал, что кружится голова
и не хватает дыхания. Никогда он не забирался так высоко. Снежные пустыни
простирались окрест. Справа, верстах в сорока к северу, неприступной
ледяной крепостью высился горный хребет. Его вершины, как белые призраки,
тянулись в облака, прорезая их. Сверху нестерпимо жгло солнце, слепя
глаза, снизу мороз уже схватывал пальцы ног. Помня советы друзей, Степан
еще затемно обвязал глаза куском конского хвоста. Его хорошо снарядили,
предусмотрев даже это. И все же глаза болели. Эх, скорее бы перевалить, а
то ведь сердце может лопнуть без воздуха. Солнце уже начало растапливать
снега. Глубоко вязнут ноги. И спать хочется, в ушах звон, зевота. Это
ту-тэк - болезнь гор.
- Берегись ту-тэка, - вспомнил он советы Заор-хана, - не поддавайся сну,
думай о нас, о родине дальней, о тех, от кого беды имел. Злой будешь - не
возьмет болезнь, добрый будешь - в снегах останешься.
А мысли путаются в голове; пять шагов - остановка, три шага - остановка...
Вот наконец и гребень. Выше облаков забрался русский. Вон пелена их ползет
по ущелью. И вся страна впереди как на ладони. Далеко на юг уходят хребты,
продольные и поперечные, степи сухие между ними. А там, где глаза не
различают землю от неба, снова стеной незыблемой белые горы стоят, небо
подпирая. Поднял руку Степан, и тень исполинская, в сотни верст, пала на
земли далекие - до самых гор белых, до Индии. Туда и путь тебе держать,
человек!
Уже затемно спустился к зеленым лужайкам. Непуганые жирные птицы
разбегались из-под ног. Не пришлось даже стрелять из лука. Степан набил их