"Порфирий Инфантьев. На другой планете (Повесть из жизни обитателей Марса) " - читать интересную книгу автора

оказавшуюся на противоположном скате и скрытую от меня снежным гребнем,
нависшим над нею; ударяюсь обо что-то и теряю сознание...
Когда я очнулся, то увидал, что лежу в груде мелкого мокрого снега,
полузасыпанный; мое лицо лизала огромная сенбернардская собака, а подле
меня суетились какие-то два человека, один из которых старался выпростать
мне ноги из-под засыпавшего меня снега, а другой укладывал подле носилки,
намереваясь положить меня на них.
- Эге, наконец-то вы очнулись! - сказал по-французски один из
незнакомцев, высокий, бодрый старик в очках.
Испытывая страшную слабость, я попытался было подняться на ноги, но
тотчас же почувствовал головокружение и снова впал в бессознательное
состояние.
Долго ли я пробыл в таком положении - не знаю; помню только, что все
время мне чудилось, будто где-то вблизи меня играет огромный оркестр, и я
испытываю невыразимо-приятное наслаждение от этой музыки.
Когда я снова открыл глаза, то увидал, что нахожусь уже в комнате, на
чистой постели, раздетый, в одном белье. На кресле возле меня сидел тот же
самый господин в очках, которого я видел во время своего первого
пробуждения. Он внимательно наблюдал за мной, и лишь только заметил, что я
раскрыл глаза, как, с доброй улыбкой обратившись ко мне, проговорил:
- Пора, молодой человек! Давно пора! Правда, вы сделали довольно-таки
рискованный воздушный полет, но, кажется, у вас никаких серьезных
повреждений нет; ваш обморок происходит единственно от сильного потрясения,
которое вы испытали. Надеюсь, что это не будет иметь серьезных последствий.
Я попробовал опять привстать на постели.
- Те-те-те! - остановил меня мой собеседник. - Не торопитесь! Ради
бога, не торопитесь! Вам нужно совершенно успокоиться, привести свои
чувства и нервы в порядок, - иначе у вас может опять повториться прилив
крови. Пока я вам совершенно запрещаю вставать с постели. Вот выпейте-ка
лучше вина, - это вас подкрепит, а затем попробуйте заснуть.
И он налил из стоявшей на столе бутылки стакан красного вина.
- Да, остаться совершенно невредимым после полуторастасаженного
сальто-мортале - почти невероятная вещь, - продолжал словоохотливый
незнакомец, - но, однако же, к счастью, вы отделались дешево, - с чем вас и
поздравляю!
- Я уверен, что, не будь вас, я не отделался бы так счастливо, -
заметил я.
- О, помилуйте! Я тут почти ни при чем. Случаю было угодно, чтобы в
тот самый момент, когда вы карабкались на вершину этой злополучной горы, я
находился в своей обсерватории. Я астроном, у меня здесь, на верху этой
комнаты, своя обсерватория, - пояснил он. - И вот, смотрю я в трубу,
карабкается человек, и вижу, что ему несдобровать, так как карабкается он
почти на верную погибель, а предупредить об опасности нет возможности. У
меня сердце разрывается от боли... и вдруг - трах!. Ну, думаю, кончено!
Погиб человек! Кричу своего Жозефа - слугу, беру собаку, захватываем
носилки, чтобы хотя труп ваш извлечь из-под обвала, и каково же было наше
изумление и радость, когда вы оказались жив и даже невредим!..
- Но мой товарищ?! Скажите, ради бога, что сталось с моим товарищем?
Раз вы видели меня, вы не могли, конечно, не заметить и его! - с
беспокойством вскричал я, вспомнив о своем спутнике.