"Анатол Адольфович Имерманис. Гамбургский оракул ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

- Когда я тебя увижу? - спросила Трауте, подавая ему темно-коричневый,
с двумя застежками портфель. Этот портфель был единственным болезненным
уколом в привычной солдатской процедуре провожания. Слишком уж он напоминал
самое несчастливое время - те три года, когда Рольф, скрывавшийся после
возвращения из плена во французской зоне, где его никто не знал, был
вынужден работать бухгалтером на заводе искусственного удобрения. Потом
друзья написали, что он может без риска вернуться в Гамбург, Рольф успешно
прошел денацификацию, был сразу же принят в уголовную полицию, а через
несколько лет получил назначение в Бонн.
- Не знаю. - Боденштерн поправил кобуру. - Завтра едва ли.
Вот так он всегда уходил. И каким бы продолжительным ни было
отсутствие, ему и в голову не приходило позвонить домой, успокоить,
справиться о самочувствии жены. А вздумай позвонить, Трауте, вероятно, даже
огорчилась бы. Его дело - исполнять свой долг, исполнять без оглядки на
домашние обстоятельства, а ее - провожать в дорогу. Варить кофе, готовить
бутерброды, укладывать их в этот противный канцелярский портфель. Но в этом
пункте Рольф не шел ни на какие уступки. "Мы живем в государстве, где делами
заправляют лощеные очкарики, - говорил он с горечью. - Если хочешь
продвигаться по служебной лестнице, приходится приноравливаться".
- Не скучай! - Он потрепал ее по щеке.
Никогда ему не приходило в голову поинтересоваться, чем в его
отсутствие занимается жена. А ведь она была намного моложе его, еще вполне
привлекательная, спокойная, самоуверенная женщина с огромными серыми
глазами. Недаром он придумал для нее ласковое уменьшительное "Трау", что
означает "верь". Трауте ни разу не изменила ему, если не считать годов
оккупации. Но разве можно называть изменой физиологический акт, совершенный
без всякого желания, ради куска хлеба?
Он уже открыл дверь, когда Трауте спросила:
- А если это все-таки убийство?
Боденштерн стиснул зубы.
- Я сделаю все, что в моих силах. Врачу, который оперирует язву, не
место на скамье подсудимых!
- У тебя могут быть неприятности по службе, Ро!
Боденштерн незаметно поморщился. Ро было его уменьшительным именем.
Трауте придумала его в ту первую ночь, когда все ушли по сигналу воздушной
тревоги в бомбоубежище и они остались в квартире одни. Свои письма с фронта
он всегда подписывал: "Твой Ро". Но сейчас это имя вызывало неприятную
ассоциацию. "Ро-Ро-Ро" - так называлась книжная серия издательства,
выпускавшего самую отвратительную либеральную труху.
- У меня тоже есть принципы, - сказал он жестко. - Я уже заявил об этом
начальнику. Конечно, в деликатной форме. Предложил поручить расследование
другому, если он считает недостаточно объективным меня.
- И как он прореагировал? - с тревогой спросила Трауте.
Боденштерн усмехнулся. Дверь мягко захлопнулась. По бетонным плитам
лестничной клетки гулко застучали шаги. Лифт зажужжал и пошел вниз. Спустя
минуту Трауте услышала шум отъезжающей машины.


* * *