"Анатол Адольфович Имерманис. Призраки отеля 'Голливуд' ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

дочь Гвендолин Шривер.
Дейли перегнулся через плечо Муна. На его лице отразилось приятное
удивление. Гвендолин Шривер оказалась хорошенькой девушкой,
соответствовавшей эталону, который усиленно рекламируется в качестве
национального идеала. Единственным отклонением от стандарта были
иссиня-черные волосы, придававшие ей некоторую оригинальность.
- Это моя жена Уна. Сын Рол. Ему на днях минуло пятнадцать лет. А вот
все вместе... - Голос Шривера опять задрожал. - Последний снимок. Они
прислали его месяц назад... - Шривер тяжело опустил голову и уронил
фотографию. Мун подхватил снимок. Гвендолин с матерью и братом сидели в
глиссере. Штурвалом управлял низенький пожилой господин в элегантной форме
яхтсмена. Бросался в глаза резкий контраст между счастливым выражением его
лица и полупрезрительной гримасой Гвендолин.
- Каким образом Род Гаэтано узнал, где они находятся? - спросил Дейли.
- Вот единственное правдоподобное объяснение. - Шривер вынул из кармана
скомканный журнал. - Они попали случайно в объектив вместе с Эвелин Роджерс.
Если бы проклятый репортер знал, какие страшные последствия это будет иметь!
После ухода Шривера Дейли поднял брошенный на пол журнал. Это была
"Золотая сцена", еженедельник, специализировавшийся на любовных аферах
популярных артистов. Репортаж, посвященный Эвелин Роджерс, прозванной ее
поклонниками Куколкой, занимал шесть страниц.
"Куколка Роджерс сбежала от своего мужа - джазового певца Сиднея
Мострела! Ее новый любовник - Рамиро Вилья, обворожительный официант
мексиканского ресторана "Кукарача"! Тайный медовый месяц на райском пляже
Панотароса!" - захлебываясь, сообщали заголовки.
Двадцать два снимка наглядно демонстрировали беспредельное счастье на
фоне лазурного моря, зеленых пальм и колоритных испанских крестьян в черных
беретах. На двух, кроме самой Куколки и мексиканца, был виден скромно
державшийся на заднем плане пожилой мужчина в белой рубашке, белых шортах и
совершенно не гармонирующих с ними черных сандалиях. А на одной фотографии,
той самой, что сыграла такую трагическую роль, объектив случайно запечатлел
жену и сына Шривера. Подпись под снимком гласила: "На острове Блаженного
уединения Куколку Роджерс ожидает ее любимый Рамиро".
Дейли закрыл журнал. На обложке стояла дата "15 февраля".
- Прошел целый месяц. - Мун нахмурился. - Не понимаю, почему Род
Гаэтано так долго медлил. Это непохоже на него.
- Очень просто. Очевидно, его люди не интересуются любовными аферами
кинозвезд. Шривер тоже только сегодня увидел журнал. К тому же Род все это
время, может быть, еще надеялся, что ему согласятся платить.
- Странно, - пробормотал Мун.
- Что странно?
- Все! Панотарос! Это ведь тот самый поселок, где вчера произошла
воздушная катастрофа. Разбились два самолета. Там должна быть масса полиции
и солдат, разыскивающих летчиков и обломки. Выходит, что парни Гаэтано будто
нарочно выбрали самое рискованное время для своей операции... Жалею, что
впутался в эту историю. Тут что-то не так.
- Боитесь? - насмешливо спросил Дейли.
Мун вместо ответа посмотрел на кресло, в котором недавно сидел Шривер.
Почудилось, что оно сгорбилось и сморщилось, впитав в себя все несчастья
старика. Спасаясь от ненужных эмоций, он торопливо рассовал по карманам