"Анатол Адольфович Имерманис. Призраки отеля 'Голливуд' ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

машину. Мун бросил недокуренную цигарку и неохотно последовал за
священником. После холодной и мокрой мартовской погоды, с которой он
расстался только вчера, стоять под теплым, почти горячим южным солнцем было
просто благодатью. Мун был приятно удивлен такой резкой переменой климата.
Его коричневый, в крапинку костюм из грубой шерсти явно не годился для этих
краев.
Войдя в автобус, Мун взглянул на свой брошенный в кресло пиджак. Он
совершенно забыл, что во внутреннем кармане осталось несколько тысяч песет.
Судя по убогой одежде спутников, для них такая сумма представляла большой
соблазн.
- Не бойтесь, - падре Антонио перехватил его взгляд, - мы в Испании.
Тут бедность и честность являются синонимами, - добавил он с чуть
иронической улыбкой.
Разговор зашел о бое быков. Священник не одобрял его, но и не порицал.
- Всем людям, а в особенности южанам, нужны хлеб и зрелища. Это поняли
еще древние римляне. Хлеба у нас маловато, приходится возмещать зрелищами.
Бой быков все же безобиднее, чем революции. Что же касается гуманности, то я
лично считаю, что ваша биржа ни в чем не уступает корриде.
- Вы были у нас? - спросил Мун. - То-то вы так прекрасно говорите
по-английски.
- Никогда не был и не собираюсь. Ваша машинная цивилизация мне глубоко
чужда. Что касается языка, то я учился в колледже монсеньора де Шеризи...
- Никогда не слыхал, - пробурчал Мун. - Это для лингвистов?
- Нет. Самый лучший иезуитский университет. Находится в Париже. Каждый
студент, кроме латыни, древнегреческого и древнееврейского, обязан в
совершенстве знать три европейских языка. Кроме того, он по собственному
выбору изучает какое-нибудь азиатское или африканское наречие. Я, например,
владею одним из языков банту.
Священник продолжал говорить. Мимо проносились оливковые рощи,
буро-лиловые склоны невысоких гор, сложенные из необтесанных камней ограды
крестьянских владений. Уморенный царившей в автобусе духотой и усталостью
(во время перелета через океан ему почти не удалось уснуть), Мун незаметно
для себя задремал. Разбудили его возбужденные голоса пассажиров.
- Что такое? - спросил Мун.
- Проверка документов, - объяснил священник. - В поездах и на крупных
автомагистралях это обычное дело. Но в Панотаросе впервые.
Мун выглянул. Автобус стоял на горном перевале, через который вела
единственная дорога в Панотарос. На горизонте синело море. Снизу, из
прибрежной долины, карабкалась вереница груженных корзинами осликов. Один из
них остановился, чтобы сорвать растущий на обочине мак. С цветком во рту, он
словно шаржировал плакаты бюро путешествий, на которых обычно изображается
жгучая испанская красавица с кастаньетами в плавно изогнутых смуглых руках и
алой розой в зубах.
Такими же атрибутами туристской рекламы казались стоявшие возле
автобуса полицейские из корпуса гражданской гвардии в черных мундирах, с
ярко-желтыми широкими портупеями крест-накрест. Диковинные, загнутые кверху
треуголки выглядели еще более архаичными рядом с белой каской сержанта
американской военной полиции. Увидев их, погонщик осликов остановился без
приказа. Американский сержант заглянул в корзины. Содержимое -
оранжево-багряные помидоры - ему почему-то не понравилось. Выразительным