"Анатол Адольфович Имерманис, Гунар Цирулис. Товарищ маузер " - читать интересную книгу автора

пешком. Хорошо после долгого отсутствия пройтись по улицам Риги, полной
грудью вдохнуть воздух любимого города. Ноша ее была не тяжела - небольшой
чемодан с вещами и круглая картонка. Дина везла из Льежа, где обучалась
искусству шитья, для хозяйки ателье мадам Герке бальный туалет, отделанный
знаменитыми брюссельскими кружевами, бесчисленными рюшами, вышивкой и
плиссировкой.
Достигнув берега Даугавы, девушка остановилась. Солнце немилосердно
пекло. По реке проворно сновали белые иолы недавно основанного Лифляндского
яхт-клуба. Склонившись над бамбуковыми удочками, дремали в своих лодках
рыболовы. Мимо проплыл пароходик. Судя по музыке, извергаемой огромной
граммофонной трубой, это было суденышко "Хельмсинга и Гримма", на котором за
пятиалтынный дачники катались до острова Доле и обратно.
На берегу, между рыночными ларьками, кишела пестрая толпа. Толстые
хозяйки рядились о цене с еще более толстыми торговками. Чуть поодаль
студенты в суконных мундирах и профессора в черных шелковых шапочках рылись
в книгах, в беспорядке разложенных букинистами прямо на мостовой. Хватало
тут и простого люда. С давних пор в семьях скудного достатка укоренился
обычай в свободные минуты приводить детишек к Даугаве. Здесь всегда было
чему подивиться, начиная от заморских парусников и кончая свадебными
кортежами, которые после церемонии венчания в одной из городских церквей
обычно проезжали вдоль берега реки. Одним словом, вокруг царило обычное
воскресное оживление, такое знакомое и близкое Дине.
И все же что-то переменилось. Поначалу девушке казалось, что она просто
отвыкла от Риги - вдалеке, за границей, родные места всегда представлялись
более милыми сердцу, более красивыми и веселыми. А сейчас все окружающее
почему-то воспринималось как театральный спектакль, где актеры механически
исполняют свои заигранные роли, скандируют давно опостылевшие слова. Однако
вскоре Дина почувствовала, что это яркое зрелище таит в себе огромное
напряжение. Достаточно было перенести свой взор вдаль, как заметными
становились признаки надвигающейся бури. Многие заводские трубы уже не
изрыгали в небо облака черного дыма. Остальные робко курились, словно в
предчувствии забастовки, которая в любую минуту может оборвать дыхание
фабрики. Возле берега торчала германская канонерка "Гогенцоллерн". Придя с
"визитом дружбы", она так и осталась в Риге, готовая при первом сигнале
опасности вывезти подданных кайзера Вильгельма из угрожавшего мятежом
города.
Дина взглянула на железнодорожный мост, и в ее памяти невольно возникли
события страшного дня тринадцатого января...
В тот день мадам Герке велела отнести одной заказчице шляпу. Дина еще
сейчас хорошо помнила - лиловую, с золотой парчовой лентой и черным
страусовым пером. На Дине было тоненькое демисезонное пальтишко, и она
бежала, чтобы не замерзнуть. За углом девушка увидела шествие. У людей были
взволнованные лица, слышались гневные возгласы. Впервые она видела, как реют
алые, словно пламя пожара, знамена. Минувшим воскресеньем в Петербурге
расстреляли мирную демонстрацию, направлявшуюся к царскому дворцу с
петицией. Сотни убитых, не счесть раненых...
Зажатая со всех сторон толпой, Дина с трудом продвигалась вперед. Вдруг
раздались залпы - один, другой, третий. Повсюду кровь, скорчившиеся тела,
стоны раненых, проклятия, плач. И Дина тоже что-то кричала и плакала. Ее
схватил жандарм и стал бить, она укусила его за руку. Оказавшийся рядом