"Анатол Адольфович Имерманис, Гунар Цирулис. Товарищ маузер " - читать интересную книгу автора

целых два месяца в больнице пролежал. А могло дело хуже обернуться, не
окажись там хороший лекарь, такой, что язык за зубами держать умеет.
- Как это случилось? В стычке?
- Какое там! Прямо здесь, в моей хибарке, когда бомбы заряжал. Одну
начинил, взялся за другую, а она ка-ак ахнет, проклятая... Я написал
Фаусту - пускай, не мешкая, шлет новый состав, не то со старым никакого
спасу больше нет. Покамест динамитом обхожусь. Да только, известное дело,
его тоже просто не добудешь. Что солдатики достанут да притащат, вот и весь
мой запас. Вчера, к примеру, лишь на пять орешков хватило...
- И я за тем же самым, - наконец Дине удалось перебить мастера. - Гром
просит молнию, сколько есть!
- Забирай, забирай! - со вздохом отозвался Черный Петер. - Всего пять
орешков осталось. Кто первый приезжает, тому первому и молоть. Только
глядите там, в Верманском, без особой нужды добро не переводите!

4

Оркестр исполнял неизвестное Шампиону произведение, захватившее его
своей мелодией. Страдания и тоска звучали в этой музыке. Постепенно лицо
Русениека прояснилось, на нем появилось мечтательное и немного грустное
выражение, взгляд согрелся. Его стиснутые в кулаки пальцы то сжимались, то
разжимались в такт музыке. В эту минуту он словно позабыл обо всем, что его
окружает. Зато от внимательного взгляда Шампиона не ускользнуло, что в парке
и вокруг него назревают какие-то события. С Елизаветинской, с улиц Тербатас
и Паулуччи группами приходили люди, совсем не похожие на гулявшую в парке
публику. Из политехникума выбежали студенты и смешались с толпой рабочих и
ремесленников.
У Шампиона раздулись ноздри. Его прославленный нос, которому был знаком
запах гари пылающих бурских поселков и который вдыхал пороховой дым мятежей
в Южной Америке, наконец учуял, что близится одно из тех событий, ради
которых он оставил Париж.
Он нетерпеливо дернул Русениека за рукав:
- Что это?
- Эмиль Дарзинь, - ответил Русениек, еще находясь под очарованием
музыки. - Молодой, а сколько в нем силы! Когда слушаю его, забываю обо всем!
- Да нет же! Посмотрите, что делается! - волновался Шампион.
- Вам везет, Шампион! - сказал Русениек, оглядевшись отрезвевшим
взглядом. - Похоже, что-то серьезное...
Через несколько минут концертная площадка оказалась в центре плотной
толпы людей. Звуки вальса резко оборвались. На эстраду вскочили несколько
человек. Музыканты побросали инструменты и кинулись кто куда. Капельмейстер,
вспомнив о своих офицерских погонах, попытался было протестовать, но
несколько сильных рук стащили его вниз. Над толпой вскинулись два знамени.
Алое, с надписью: "Долой самодержавие! Да здравствует революция!" -
выглядело ветераном многих уличных боев. Зато черное, со словами,
написанными белыми буквами: "Слава павшим! Проклятие убийцам!" - казалось
совсем новым. На возвышение между знаменами вскочил студент и, распахнув
китель, начал взволнованную речь. Казалось, будто страстные, бурливые слова
срывались не с губ, а исходили прямо из его переполненного гневом сердца.
В это мгновение очнулся городовой. Пытаясь на бегу вырвать из ножен