"Явдат Ильясов. Башня молчания " - читать интересную книгу автора

ставни на окне. - Пожалуй, ничего. Или, скорее всего, семьдесят ударов
бичом, как арабскому поэту Башару Абу-Муазу. - Омар сидел на полу, за
скатертью, и нарезал на тонкие ломти холодное мясо. - Его объявили еретиком,
- за то, что он обо всем думал по-своему, - и запороли насмерть. Это было
при халифе Махди, лет триста с чем-то назад...
Даже в полутьме Омар заметил, как в красивых ее глазах сквозь
непонимание проступил животный страх.
- Зачем же ты пишешь такую книгу? - спросила она низким, чуть охрипшим
голосом.
- А ты зачем стихи слагаешь? - Поэт выложил на поднос абрикосы,
черешню, разломил на куски лепешку.
- Просто так. - Эль-Мирра отчужденно пожала плечами. - Для развлечения.
Из строптивости это говорит. Стихи она сочиняет, чтобы душу отвести.
Как, впрочем, и сам Омар. Подражает в них грустным народным песням. И ему,
кстати, тоже. Они не все равноценны, но все одинаково запальчивы. В ее
стихах - те же резкость и злость, что и в характере, и еще - нечто скрытое,
тайное, что он никак не может уловить.
Вот, например:

Грех? День - без радости, ночь - без сна...
Погаснув, скатилась бы в яму луна,
Если б узнала, о чем я мечтаю,
Когда остаюсь в темноте одна.

- О чем же? - спрашивал Омар.
Ответ такой же загадочный:
- Подумай...
- Для меня моя книга не развлечение, - мрачно сказа Омар, осторожно
разливая по чашам чистое красное вино Труд. Смысл жизни. Долг.
Эль-Мирра вздохнула с глубоким недоумением:
- И как вы, поэты, все это выносите? Вешают вас, жгут на кострах.
Сажают на цепь. А вы - опять за свое.
- На то мы и поэты.
- Да ну вас! - она с досадой махнула рукой. Видит Омар: стихи и книги
интересуют сейчас девушку меньше всего.
- Иди сюда, - позвал Омар.
- Нет! Я боюсь. Тетушка вечером пригляделась, шипит: "Хорошеешь? Тебе
замуж пора. Выдам за ночного сторожа. Путный человек не возьмет безродную".
Если она узнает...
- Не успеет узнать. Завтра же пошлю к ней сваху.
- Каждую ночь обещаешь.
- Видишь, с книгой вожусь. Но завтра - непременно! - Внутри черным
крылом опять взмахнула тревога. Омар отогнал ее, вскинув чашу.

Ты знаешь, отчего петух в рассветный час
Клич скорбный издает в десятый раз?
Он в зеркале зари увидеть побуждает,
Что ночь, еще одна, прошла, увы, без нас...

Эль-Мирра воркующе засмеялась и спорхнула к нему с тахты.