"Явдат Ильясов. Башня молчания " - читать интересную книгу автора

После второй развеселился, начал петь и плясать. И попросил третью чашу.
После нее лег под кустом и крепко уснул. Когда он проснулся, его привели к
царю.
- Что ты почувствовал, когда это пил? - спросил Шамиран.
- Я почувствовал себя царем, - сказал невольник.
Царь простил ему совершенный им грех. И сам научился пить вино и петь
при этом. И тому же научил других...
Ночь была серебристо-белой. При этой белой огромной луне можно читать,
не напрягая зрения. На деревьях четко виден каждый лист, во дворе - каждый
камушек. И в ручье струится жидкое серебро.
Омар сидел у своего просторного окна и смотрел на стену соседнего дома.
На ней - косая черная тень с перекладиной, как от виселицы. Сама же лестница
сиротливо обнажена, она забыто и холодно белеет под ясной луной, будто инеем
ее обнесло.
Как страшно все изменилось! Еще вчера по этим перекладинам ступали
горячие ножки Эль-Мирры, - они всегда у нее горели.
И Омар принимал все, как должное. Все было в порядке вещей. Как быстро
мы привыкаем к счастью, когда его обретаем, и перестаем ощущать в
первоначальной остроте и свежести. Перестаем, короче, ценить.
А ценить бы надо его. Каждый миг. Один внезапный поворот судьбы - и
ничего больше нет. Пустота. Сиди и вой на луну, как собака.
Горечь утраты, переполнив грудь черной отравой, горячей волной
прихлынула к голове и хлестнула из глаз обильными слезами. Он плакал
навзрыд, как женщина. И шептал на греческом языке стихи из Каллимаховой
"Гетеры":

Пусть и тебе так же спится,
Конопия, как на холодном
Этом пороге ты спать
здесь вынуждаешь меня...

И, как бы услышав его вздохи и стоны, на соседней крыше, в
черно-зеленой тени чинары, возникло белое видение.
Оно заструилось по лестнице вниз, белым вихрем пересекло яркий дворик и
через несколько мгновений впорхнуло в комнату. И в ней стало еще светлее.
Отражение лунного света от белой повязки на голове Эль-Мирры казалось нимбом
вокруг нее. И пятно на повязке - кровавой звездой.
Изнуренный Омар, не веря в удачу, - таким теперь все сделалось шатким,
неуловимым, припал мокрым лбом к босым ногам Эль-Мирры и омыл их слезами.
Последние радости. Последнее свидание...
- Убежим! - предложила Эль-Мирра порывисто, когда они, жарко оплакав
друг друга, уже успокоились.
И глубоко озадачила этим Омара.
Он бы, может, и убежал вместе с нею. Если бы знал за собой вину. Но
любовь - не преступление! Если это не так, то почему же тогда мы уже тысячу
лет кричим что любовь - счастье, благо и прочее? Любовь в пределах узких
правил - не любовь.
И к тому же - книга. Ее надо писать. Он писатель. Он должен писать!
Неужели это непонятно? В бегах в грязных кельях шумных караван-сараев не
много сделаешь. Работа над книгой, особенно такой, какую он задумал, требует