"Явдат Ильясов. Согдиана." - читать интересную книгу автора

египетским зерном, перебирали кожу, шерсть, меха, рассматривали обувь и
бронзу от этрусков, папирус и лен от египтян, ковры и благовония от
персов, африканскую слоновую кость, предлагали желающим оливковое масло,
гимметский мед, свинец, мрамор, серебро, ткани, аттические чаши, мебель,
расписные коринфские вазы и статуэтки из Танагры.
Два часа слонялся Феаген около Дейгмы, но в рот ему так и не попало
ни крохи из сытных яств, выставленных здесь. Он отупел от голода и холода
и почти спал на ходу. Его уши словно заложило ветошью, и марафонец сам не
слышал своего голоса. Ноги подгибались на каждом шагу, будто их перебили у
лодыжек. Вдруг сильно закружилась голова. Феаген побледнел и зашатался. Не
различая ничего, он беспомощно протянул руки перед собой и повалился на
чей-то лоток. Он старался уцепиться за что-нибудь, лишь бы не упасть под
забрызганные грязью башмаки сгрудившихся вокруг него бессердечных людей.
Пальцы Феагена лихорадочно хватали воздух и нечаянно стиснули - кусок
сдобного хлеба. Владелец лотка заверещал. Появился надсмотрщик. То был раб
скиф в серой войлочной шапке.
- Оймозде! - рявкнул скиф и развернул бич. - Стонай, сын пса!
Феаген пришел в себя и поразился. Откуда у него хлеб? Марафонец
жалобно пробормотал:
- Я не хотел...
- Ты не хотел?
Скиф размахнулся. На Феагена обрушился удар такой силы, что ему
показалось, будто к спине разом приложили раскаленный добела железный
прут. Он выронил хлеб и растянулся возле прилавка.
- Я не хотел!
- Ты нэ хотэл?
Надсмотрщик взял несчастного марафонца за шиворот и выкинул из-под
навеса.
- Прочь!
Раб люто ненавидел всех этих афинян, - ведь они отняли у него
свободу, оторвали кочевника от дымных, но милых сердцу юрт; благодаря
своей должности (его приставили к ней за нечеловеческую силу), скиф при
каждом удобном случае от души измывался над любым греком, - богач он или
бедняк, все равно - эллин есть эллин, будь он трижды проклят.
Феаген скорчился за углом Дейгмы и долго не мог перевести дух - из
легких, обожженных ударом бича, вырывался хриплый стон. По костлявому,
давно не мытому лицу марафонца, по его взлохмаченной темной бороде текли
одна за другой капли горячих слез. Наконец он отдышался и заковылял к
воротам. В Пирее нет хлеба для Феагена. Лучше отправиться в Афины, на
рыночную площадь, - может быть, там кто-нибудь сжалится над бродягой.
Правда, до Афин чуть ли не семьдесят пять стадиев [стадий - около 160
метров], но их надо пройти, иначе Феаген сегодня умрет.
Грек медленно тащился вдоль Длинных Стен, часто останавливался у
полуразрушенных известковых столбов и мутным взглядом провожал спешащих
туда и обратно людей. Селяне шли пешком. Купцы ехали в повозках или верхом
на мулах. Порой мимо Феагена проносились колесницы именитых горожан.
Густой толпой двигались рабы. Они шагали быстро, без слов, не глядя по
сторонам, - шагали ряд за рядом, точно солдаты разбитого и отступающего
легиона; мужчины и женщины, представители разных племен - сирийцы, лидяне,
фригийцы, египтяне, фракийцы, евреи, скифы - как бы торопились скорей