"Валерий Ильичев. Игра в темную " - читать интересную книгу автора

береженого, как говорится, и Бог бережет...
Нескольких секунд отсутствия прапора Визирю хватило, чтобы осуществить
следующий этап "операции" - влить в стакан Толяна необходимую "добавку":
Химик, уже несколько лет работавший на Куба, не подвел и на сей раз. Агония
прапора была стремительной и короткой... На то, чтобы упрятать его труп от
глаз сестрицы, которая вот-вот должна была появиться на обед, ушло еще
несколько минут. Для Мухи была заготовлена своя версия "срочного заказа", в
соответствии с которой ее братец якобы отправился за подельниками,
следовательно, "ожидать" теперь все за той же бутылкой и отвлекающим
маневром предстояло его...
Квартиру с двумя трупами, живописно расположенными возле стола с
остатками пиршества и "дурной" водки, которой оба Мухины якобы
тра-ванулись, Визирь со Слесарем покинули не мешкая. Теперь, в соответствии
с замыслом Куба, можно было подсовывать ментам через Гонга остальных
исполнителей, понятия не имеющих, откуда приходили к ним заказы...

Больше всего на свете Кубу хотелось бросить проверку Бакса, не начав
ее. "Стар становлюсь и сентиментален" - вот о чем думал он в тог день,
когда покидал свой загородный особняк в обществе охранников, с тем чтобы
все-таки осуществить задуманное. Размышлять о том, что на самом деле в
данный момент он разворачивается, чтобы, возможно, послать роковую пулю в
свою собственную, почти позабытую юность, ему не хотелось...
И дело было не только в Баксе, когда-то, в детдомовском детстве,
самоотверженно защищавшем хлипкого в те времена дружка от многочисленных
чужих кулаков. Еще две жертвы, которые предусматривал план Куба, тоже
тянули нити своей судьбы из его юности... Все они росли и взрослели в одном
и том же детдоме - с того момента, когда из воюющей Испании привезли туда
очередную группу сирот, среди которых оказался быстроглазый Бакс, еще
ничего не подозревающий о своей будущей кличке. И почему-то сразу
выделивший в толпе полуголодных детдомовцев хлипкого, болезненного Куба и
дружившую с ним худую, сердитую девчонку со странным именем Солоха,
драчливую и угрюмую...
Пути Бакса и Куба разошлись вскоре после того, как детдом остался
позади, автоматически: юный испанец поступил в техникум, потом работал и
заочно учился в институте, Куб - так уж вышло - мотал свой первый срок,
схлопотал который по-глупому, за групповое ограбление вместе с парой бывших
детдомовских пивного ларька. Впрочем, после первого срока на свободе он
побыл недолго: вновь кража и вновь колония. Досрочное освобождение и,
наконец, встреча с Баксом, мгновенно принявшим старого дружка под свое
крылышко...
На дворе уже вовсю катились веселые шестидесятые годы с их подпольными
цехами по производству дефицита всех мастей и видов, и Бакс сумел
вклиниться в весьма крупное дело, в которое почти мгновенно пристроил Куба,
как до этого и возникшую из небытия. Солоху: худющая, нервная, как
электрический провод, девчонка-подросток, к изумлению Куба, превратилась в
эффектную блондинку с фигурой дивной Брижит Бардо и белоснежной
голливудской улыбкой и успела выйти замуж за одного из их же, детдомовских,
тихого и вялого Ваньку Стеклова... Когда подпольный цех накрыли менты, Куб
согласился взять все дело на себя, понимая, что такое не забывается. И,
разумеется, после очередного возвращения из зоны благодарный Бакс взял