"Илья Ильф, Евгений Петров. Путевые очерки" - читать интересную книгу автора

...я приехал сюда вчера. Город большой, красивый, в общем, Фриско. Еще
ничего почти не видел, поселился в консульстве, консул, как все наши
консулы, очень милый, простой и приятный человек. Дорогой сюда попали еще в
один Национальный парк, Секвойя-парк. Извини, что я вдруг пишу все время о
природе, но кэньоны, пустыня, горы - все это необыкновенно прекрасно, не
думать об этом нельзя. Что бы это ни было, Сиерра-Невада или громадные
четырехтысячелетние деревья секвойя - все это поражает. Некоторые секвойи,
самые старые, имеют имена. Одно дерево называется "Генерал Шерман", другое -
"Сентинел", что значит "Часовой", "Страж"...
...Вчера даже совсем не успел тебе написать. Мои письма, наверно,
приходят пачками. Это потому, что зимой из Нью-Йорка быстроходные пароходы
идут уже не каждый день. А почта сдается на самые быстрые.
В Калифорнии лето, апельсиновые роади, морской туман. После резких
очертаний и блеска пустыни здесь все мягко и неопределенно...


Сан-Франциско, 7 декабря 935 г.

...Ко многому здесь я уже привык, но вот вчера или позавчера на одной
площади в Сан-Франциско увидел маленький, совсем незаметный столбик с
надписью "Конец дороги Линкольна". Это конец великой дороги, которая идет из
Чикаго до Тихого океана. Я опять живо представил себе эти громадные полосы
бетона, которые тянутся через весь материк. Так едешь в пустыне по дороге,
едешь один, никого нет, никто не едет навстречу и не нагоняет сзади, только
горы, плоскогорья, поросшие пыльными букетиками, опять красные и синие
пемзовые скалы, кто-то сделал эту замечательную дорогу и ушел, не требуя
похвал. В области техники это удивительно скромные люди. Линкольнвэй дорога
на тысячи миль, а столбик крошечный, увидеть его почти невозможно...


Голливуд, 9 декабря 935 г.

...Утром мы выехали из Сан-Франциско и приехали через четыре часа в
Кармел. Это маленький город на самом берегу океана. Тепло и тихо. Пошли к
Альберту Рис Вильямсу. Он писатель, много раз у нас бывавший. Живет он очень
скромно. Жена его уже поджидала нас. На ней было чувашское платье.
Семилетний маленький Рис Вильямс завязывал шнурки на ботинках. Потом пришел
Вильямс, громадный детина, седоватый и румяный. Жена его Америки не выносит,
хотя старинная американка из очень богатой семьи. Ей даже океан не нравится,
хочется в Москву. Она успела сказать, что Черное море красивей Тихого
океана, и мы все вместе отправились к писателю Линкольну Стеффенсу.
В чудном доме с садом лежал в постели знаменитый американский писатель.
Ему семьдесят лет, у него больное сердце, и он уже несколько лет почти не
встает. Все, о чем мы говорили, сводится к одной фразе, которую он произнес
среди многих других: "Это ужасно - считать себя всю жизнь честным человеком
и не понимать, что на самом деле был взяточником". Он говорил это о себе, о
всей своей жизни. Все его надежды теперь на Москву. Я не мог без волнения
слушать его. Он скоро умрет, знает это и хочет умереть в Советском Союзе.
Потом Вильямс повел нас обедать к мистеру Шорту. Мистер Шорт юрист,
богатый человек, у него четверо громадных мальчиков из все того же "Нашего