"Г.М.Игнаткович, В.А.Мельничук. Пограничная застава " - читать интересную книгу автора

Настал миг - в едином порыве встали все в Большом Кремлевском дворце.
Под боевыми знаменами, чеканя шаг, приветствовать съезд коммунистов вошли
шеренги делегации Красной Армии и Военно-Морского Флота.
Настала тишина. Все увидели на трибуне съезда рослого, с литыми плечами
и молодого (многим даже показалось - просто юного) командира в зеленой
фуражке. И тут объявили: первое слово, от пограничных войск страны, имеет
участник боев у озера Хасан Герой Советского Союза лейтенант Чернопятко.
Делегаты съезда, как записано в стенограмме, встретили его так: "Бурные
аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают. Возгласы: "Да здравствуют
пограничники!"
О чем он говорил? Самому Ивану казалось, что обращается он к ребятам, с
которыми работал на Голубовском руднике. К своему отцу. К матери Алексея
Махалина и других полегших за Родину.
Гордо назвал Иван своих бесстрашных товарищей, первых пограничников,
Героев Советского Союза: командир отделения Гильфан Батаршин, лейтенант
Василий Виневитин, лейтенант Алексей Махалин, лейтенант Петр Терешкин.
Закончил он свое слово к съезду партии стихами. Теперь они кажутся
пророческими, клятвой тех, кто вскоре встретил в дозоре на западных рубежах
зыбкий рассвет 22 июня 1941 года:
И если тревога охватит границы, То, в жаркую схватку идя, До полной
победы готовы сразиться, Ни жизни, ни сил не щадя.
Вот таким оно было - поразительное и вместе с тем закономерное будущее
Ивана Чернопятко. Но ведаем это мы теперь, спустя много лет. Ведаем, прервав
рассказ о боях на сопке Заозерной в ночь на 31 июля 1938 года. А тогда...
Для Ивана та огненная ночь не прерывалась.
6 часов 37 минут.
Патроны кончались. Посланный за ними Захаров не вернулся. Еле отбившись
последними гранатами, Чернопятко и Волков оставили себе по одной.
Правее, где дрались пограничники во главе с начальником заставы
Терешкиным и лейтенантом Христолюбовым, огрызался короткими очередями
единственный уцелевший "максим". А еще дальше, с оконечности правого фланга,
отстреливались человек десять под командой политрука Долгова.
В строю оставалось не более двадцати пограничников. Иван знал, что
почти все они ранены.
Раскаленному схваткой Ивану показалось: дрогнуло небо. Рассекши его,
качнуло и сдвинуло тьму острое лезвие рассвета.
И, будто стараясь остановить зарождавшийся день, с другого берега реки,
из темноты, загремела канонада. Ее поддержали пушки, установленные совсем
близко, в Хомоку, у подножия Заозерной. Сопка содрогалась от разрывов, со
смрадом и багровым пламенем кромсавших ее.
Наземное наблюдение и аэрофоторазведка уточнили: с рассветом 31 июля по
Заозерной, Безымянной и подходам к ним открыли огонь 40 батальонных,
полковых и 10 тяжелых, дивизионных орудий.
Артиллерия против горстки пограничников! 50 пушек против 20 солдат. По
две с лишним на брата...
Это последняя надежда захватчиков. Прикрываясь пушечной пальбой,
нападавшие бросились на штурм уже не фронтальными колоннами, а более
подвижными группами, по-видимому полувзводами. Тут осколками снаряда и
разбило ручной пулемет, ранило Ивана.
Под ураганным огнем связист Волков подтащил ящик гранат. Бросать их