"Наталья Игнатова. Дева и Змей" - читать интересную книгу автора

улыбки. Что за город?! Ему искренне рады здесь, его все здесь знают, и снова
появляется чувство, будто вернулся домой. Разговаривать с людьми легко, как
нигде, и знание, что собеседники не лгут ни единым словом, даже слегка
смущает. Как это? Разве могут люди не врать? Ну, хоть чуточку?

Он вернулся домой, когда зазвенели колокола, собирая прихожан к
вечерней службе. Хотелось увидеть Элис, но рассказать ей было пока нечего,
за исключением фантастических баек.
Или не фантастических. Элис назвала бы их сказочными, фольклорными, и
кто знает, какое из определений более верно?
В Ауфбе ничего не знали о войнах. О двух последних мировых войнах.
Точнее, конечно же, знали, но только понаслышке. Насчет Первой мировой Курт
еще мог найти объяснения: ну, в конце концов, может быть, в те времена, до
повсеместного внедрения радио, в Ауфбе война и не добралась.
Это в самом-то центре страны? В тридцати километрах от Берлина?
Убогие объяснения. Но по поводу Второй мировой не было и таких.
А война была. Именно здесь. Это здесь она прогрохотала бомбами и
снарядами, прошла колоннами грузовиков, прогремела моторами танков и
самолетов, рассыпалась очередями выстрелов, листовками и минометными
обстрелами. Война должна была стереть с лица земли старинный городок,
оказавшийся на пути наступающих армий. Но в Ауфбе на вопросы о ней лишь
пожимали плечами: да было что-то, лет двадцать тому. Нет, мы не видели. Не
слышали. Не знаем. Нет, из наших никто не воевал. Война - это грех.
Человекоубийство. Господин Роберт, упокой Господи его душу, тот, говорят,
воевал. Но он - Гюнхельд, ему виднее.
Хозяйка же "Дюжины грешников", Агата Цовель, поведала, что это было
похоже на кино. В нескольких десятках метров от гостиничной ограды горела
земля, взрывались машины и гибли люди. Самолеты летали, и с крестами на
крыльях, и - со звездами, всякие. Но все это в полной тишине, и уж, конечно,
ни один осколочек от многочисленных взрывов не упал на землю, принадлежащую
Змею-под-Холмом. Это Курт так решил, что земля принадлежит Змею. Фрау Цовель
полагала иначе.
- Господь нас хранит, - без тени сомнения объяснила она. - Вы бы,
господин Гюнхельд, не тому удивлялись, что мирские дела до нас не касаются,
а поинтересовались, отчего это молоко по всему городу второй день скисает. И
тесто у меня опять не взошло. Это я шучу так, конечно. Вы, говорят, в
нечистую силу вовсе не верите. Но только, простите, что лезу с советами,
если задумаете вы Змея извести, поверить все равно придется.
И солнечный свет играл здесь в странные игры: с какой бы стороны
Змеиного холма не светило солнце, на Ауфбе все равно падала густая тень.
Физик, возможно, нашел бы объяснения этому странному явлению, но Курт-то не
был физиком, а познаний полученных в школе, явно не доставало для построения
хоть сколько-нибудь непротиворечивых предположений.
Именно мысль о физиках навела на другую, весьма, как показалось Курту,
здравую: а почему бы не подключить к делу других специалистов?
Вот и повод, кстати, заскочить в гости к Элис. Если все равно ехать на
почту, так надо спросить, может быть, и Элис хочет куда-нибудь позвонить или
отправить телеграмму, или просто прогуляться, поглазеть на окрестности?

* * *