"Наталья Игнатова. Охотник за смертью" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА 3


Как в какой-нибудь диковинной пляске чернокожих колдунов, то мечущихся
в неистовстве ворожбы, то расслабленно склоняющихся к земле, в жизни
Альгирдаса волнующее напряжение ежедневных охот вдруг сменилось мягким
течением времени в родном доме, в родном лесу, на родной земле.
Син велел ему отправляться к отцу. Он не выглядел недовольным, старший
наставник - единственный наставник Паука, он был как всегда невозмутим, но
даже Альгирдас, обычно нечуткий к движениям в глубинах чужой души, услышал в
голосе Сина легкий скрип неудовлетворения.
Паук не оправдал надежд наставника?
Нет. В том и беда, что оправдал, сделал даже больше, чем от него
ожидали, да вот усомнился в собственном праве распоряжаться судьбами
смертных. А это для Гвинн Брэйрэ недопустимо.
- Неправда, - сказал Орнольф, прощаясь, - мы не должны и не смеем
вмешиваться в дела людей. Мы защищаем их. Только защищаем. Не учим. Не ведем
за собой. И никогда ничего не решаем за них.
- Не называй меня Эйни, - привычно огрызнулся Альгирдас.
Син был ханем, а Орнольф - даном, они видели жизнь очень по-разному.
Ничего не оставалось, кроме как самому решать, кто из них прав с точки
зрения Паука. И кто прав с точки зрения будущего Старейшего Альгирдаса.
Как раз за тем, чтобы Паук мог принять решение, Син и отправил его к
отцу. За полгода, безвылазно проведенных в благословенных землях Ниэв Эйд и
на Меже, Альгирдас успел основательно подзабыть, что такое смертные люди,
столь уважаемые Молотом Данов.

* * *

Оржелис выглядел много старше своих лет. Два года прошло с тех пор, как
неведомый изувер жестоко убил его дочь. Два года не было дома сына. И эти
два года состарили Оржелиса как десять.
Обнимая отца, Альгирдас заметил, что сравнялся с ним ростом, хотя,
конечно, Старейший все еще был шире в плечах и наверняка сильнее. Но в этом
его сыну, который тонкой костью и хрупким сложением походил скорее на
нага-полукровку* [Дети от нагов и людей рождались болезненными, очень
худыми, и жили недолго], чем на человека, равняться с отцом и не стоило.
Еще в Ниэв Эйд Паук начал догадываться, на что рассчитывал старший
наставник, отправляя его домой, а дома догадка превратилось в уверенность.
Как мало знают Гвинн Брэйрэ о смертных, которых они защищают! Совсем не
похож Ниэв Эйд на земли тварного мира! И неясно, за что же Орнольф чтит этих
людей, неумных и слабых, и даже не подозревающих ни о слабости своей, ни о
глупости.
Грязно было, и какие-то гнусные запахи мешали дышать, и не с кем было
перемолвиться словом, а отец... Отца Альгирдас любил и почитал больше, чем
наставника Сина. И достаточно было закрыть глаза, чтобы, оказавшись в
привычной тьме, почувствовать в людях за грязью и запахами, за глупостью,
слабостью, чванством, за всем, что внушало отвращение и недоверчивую
брезгливость, ту же кровь, что бежала в его жилах. Узнать и вспомнить каждый