"М.Ибрагимбеков. Крысы" - читать интересную книгу автора

умолял меня поторопиться - уже начался первый тайм. Джузеппе лежал на
кушетке. У него были серые от боли губы. Наши взгляды встретились. Он
улыбнулся мне: "Все будет хорошо, мальчик".
Хозяин наклонился над ним: - Может быть, как-нибудь доедем до
стадиона, Джузеппе,- просительно сказал он. - Сегодня финальный матч. Пульс
уже выравнивается.
Мы приехали к началу второго тайма.
Наша команда проигрывала со счетом 0:2. Гвидо трясу щимися руками
помог мне переодеться. Я вышел на поле.
В этот день Джузеппе превзошел себя. Я играл так, как не играл никогда
в жизни. После второго гола в ворота "Броксов" зрители повскакали с мест.
Говорят, рев со стадиона был слышен за много миль.
А я не останавливался. Я повел мяч между двух защитников "Броксов" и с
угла штрафной площадки загнал третий мяч под перекладину.
И вдруг я почувствовал такую тоску... Господи, до сих пор сжимается
сердце, когда я вспоминаю об этом. Я весь как-то сразу обмяк и, кажется,
сразу догадался, в чем дело.
Я посмотрел на трибуны. Вокруг того места, где обычно сидели хозяин с
Джузеппе, столпились люди, они загораживали от меня Джузеппе, но я знал:
когда они разойдутся, я не увижу его сидящим.
Этот матч я кое-как доиграл. Мы стали чемпионами.
На следующий день газеты, захлебываясь от восторга, описывали
подробности матча, расписывали подвиги Санто ди Чавеса, вырвавшего победу у
"Броксов", а в конце там была и такая фраза: "О напряженности матча
свидетельствует и то, что один зритель умер прямо на трибуне от разрыва
сердца, не перенеся огорчения после третьего гола в ворота "Броксов".
На похоронах Джузеппе плакала только Ева. Я стоял и думал, и одна
мысль не давала мне покоя.
Я пришел к хозяину. Он стоял в лаборатории около клетки с крысами.
Когда я вошел, он что-то вытащил щипцами из клетки и бросил в мусорный
ящик.
- Восхищаюсь этими тварями, - сказал он мне. - Они чувствуют все без
всяких приборов. Неделю назад я поместил в эту клетку крысу с привитой
злокачественной опухолью. Ни один прибор не мог бы определить, что эта
крыса больна, она ничем не oтличалась от любой здоровой. Опухоль развилась
бы месяца через полтора-два. А эти почувствовали, что она обречена и
сожрали ее. Все чувствуют. Такую бы остроту чувств человеку!
Я прервал его. Я спросил, сколько бы прожил еще Джузеппе, если бы ему
не приходилось "играть" за меня.
- Еще бы лет десять-пятнадцать, - равнодушно сказал хозяин. - Это
напряжение ему дорого обошлось. Но ты не огорчайся, мальчик. Жизнь есть
жизнь, как говорят французы. В конце концов, Джузеппе ничего впереди
хорошего не ждало. А ты не огорчайся. Мы тебе найдем другого безработного
знаменитого футболиста...
- И убьем его?!
Он удивленно посмотрел на меня.
- Мне не нравится твой тон!
Я его не ударил.
Я только стукнул ногой по клетке с крысами, которые сидели, притихнув,
и будто прислушивались к разговору.