"Деклан Хьюз. Цвет крови ("Частный детектив Эд Лоу" #2) " - читать интересную книгу автора

мокрый заросший задний двор. В сгущающемся тумане я прошел еще по одной
вымощенной дорожке, обсаженной рябинами, до темного зеленого мраморного
пруда примерно пятнадцати футов в диаметре. Низкие бортики образовывали
шестиугольник, а каждая сторона и углы были выложены зеленоватым хрусталем с
красными вкраплениями величиной с детский кулак. Оранжевые и желтые листья
плавали по поверхности мутной воды. В целом это сооружение выглядело
красивым, мрачным и странным, напоминая мемориал без посвящения, и я
задумался, в чем его назначение и какую загадку он предлагает мне решить.
Затем я вспомнил, что недостатком моей работы всегда оказывалась привычка
видеть загадку там, где ее не существовало; иногда пруд бывает просто
прудом.
В конце сада дверь в белой стене из нетесаного камня вела в сад, где
располагалось то, что Анита с придыханием назвала "особняком Говардов"
(Анита также старательно избегала называть миссис Говард по имени). Особняк
Говардов оказался одноэтажным домом с мансардой, построенным в форме буквы
Г, с огромными, от пола до потолка, зеркальными окнами. Сад был максимально
ухожен, с крошечными полянками, напоминающими стол для бильярда, и аккуратно
подстриженными кустарниками. Перед домом, на мощеной площадке, стоял черный
"порше", изящный, как кошка. Сад тут мягко спускался к еще одной белой
стене, вдоль нее росли высокие эвкалипты. В сотне футов за стеной
железнодорожные пути исчезали в туннеле, а дальше - только серая мгла, где
море соединялось с горизонтом. Раздался звук, напоминающий выстрел, за ним
последовали треск и шипение фейерверка, слегка развеявшего темноту, и я
вспомнил, что сегодня Хэллоуин. Я нажал кнопку звонка, и мне открыла дверь
Джессика Говард, проводившая меня в глубь дома, в комнату со стеклянными
передней и задней стенами.
Джессика Говард, возможно, оказалась слишком уж белокурой для своего
возраста, а юбка темного костюма, может быть, слишком короткой; к тому же
другая женщина вряд ли надела бы туфли с такими высокими каблуками, или топ
с таким глубоким вырезом, или надушилась такими чувственными духами так рано
утром; впрочем, и в другое время суток тоже. Но другая женщина выглядела бы
безвкусно или дешево, тогда как Джессика Говард этого удачно избежала: она
выглядела смелой, прямой и беззаботной. Во всяком случае, так сначала мне
показалось, но ведь я не имел придирчивого взгляда другой женщины. Пока она
варила кофе, я оглядел комнату, скупо обставленную двумя длинными диванами и
круглым стеклянным столом с четырьмя металлическими стульями. На стенах
размещались плакаты в рамках, анонсирующие театральные представления: "Юнона
и Павлин" в "Аббатстве", "Идеальный муж" в "Гейт", "Шопинг и траханье" в
"Проджекте". Над камином висели две фотографии: на одной красовалась миссис
Говард в старинном костюме с откровенным вырезом, а на другой - сидела голой
на ковре спиной к камере, голова повернута, глаза прикрыты, на лице улыбка.
Между ними висел портрет маслом дамы с копной волос и сияющим видом
завоеванной невесты. Я начал понимать, куда уходит корнями хотя бы часть
злости Эмили.
Джессика Говард принесла поднос с кофейником, молочником и двумя
кружками и поставила на стол. Я сел рядом с ней. Она предложила сигарету,
взятую мной с радостью, разлила кофе, который я предпочел черным, выпустила
струю дыма в потолок и улыбнулась мне. Я поерзал на стуле и начал:
- Миссис Говард...
- Джессика. Зовите меня Джессика. Я ведь могу называть вас Эдом, верно?