"Дейв Хатчинсон. Страх чужаков " - читать интересную книгу автора

реку.
Было девять, когда я добрался до министерства. Найти место для стоянки
оказалось тяжелее обычного, потому что казалось, что снаружи стоит больше
обычного машин. Озаботило ли это Томаша? Не этим утром. Этим утром ничто не
могло бы озаботить Томаша. Я просто заехал за угол и запарковался на
обочине. Я зафиксировал машину "Круклюком", который мой кузен Дариуш прислал
мне из Дарлингтона, снял антенну и дворники, вытащил наши рюкзаки и походное
снаряжение из багажника вместе с пакетом инструментов и, так нагруженный,
пошел в здание.
"Доброе утро, пан Гомбрович", сказал я старому Мареку, проходя мимо
стойки в фойе. "Когда мы уезжали, в Закопане пошел снег. Смазывать лыжи
лучше начать прямо сейчас."
Мареку было где-то между двумя сотнями и двумя тысячами лет, это был
сгорбленный, умудренный, изборожденный морщинами джентльмен, плечи которого
были покрыты снежными слоями перхоти, и который вечно носил на нагрудном
кармане своего черного костюма медаль, прикрепленную ему самим генералом
Сикорским, когда Мареку было одиннадцать лет от роду и он помогал подрывать
немецкие панцер для Армии Крайовой. Он всегда сидел за стойкой министерства
туризма; говорили, что когда мы въехали в здание, то уже нашли его здесь,
ожидающего за стойкой и пахнущего свежим мылом.
Кое-кто побаивался его, однако мне он нравился. С годами у нас
выработалось легкое подшучивание друг над другом, которое обычно сводилось к
тому, что , пока я шел к лифту, он печально отзывался о моем стиле одежды, а
я пренебрежительно отзывался о лыжном чемпионате, который он, по его
заявлению, выиграл вскоре после войны.
Однако, этим утром, он сказал: "Пан Козинский, вам надо показать мне
ваш пропуск."
Я мертво встал у стойки и посмотрел на кучу спальных мешков, которые
прижимал к груди. "Мой что?"
Марек выглядел как-то по-другому. Плечи его лишились обычной перхоти, а
костюм был явно свежевычищен. Немногие еще оставшиеся пряди волос были
аккуратно зачесаны и приклеены гелем к его пятнистому скальпу. Он глядел
гордо. Он стоял так близко к стойке смирно, как позволяла его природная
сутулость.
"Ваш пропуск, пан", сказал он весьма формальным тоном.
"Ты же никогда не спрашивал у меня пропуск", сказал я. "Даже когда я
пришел сюда впервые." Я увидел как по его лицу прошла тень тревоги. "Да ты
вообще никогда и ни у кого не просил никакого пропуска."
Марек нервно посмотрел вправо от меня и я почуял с этого направления
ужасный геологический сдвиг в воздухе.
"Вам следует просто выполнить требование этого человека, сэр...",
сказал по-английски голос тоном чуть ниже громыхания землетрясения.
Мне пришлось переместить кучу в руках, чтобы я смог повернуть голову и
обнаружить источник вибрации. Между мною и лифтом стоял колоссального
размера негр в самом красивом костюме, что я когда-либо видел.
"А вы кто?", спросил я.
"Это неважно, сэр", ответил он на почти безупречном польском. У него
была очень короткая стрижка, а голова казалась вросшей в плечи без обычной
формальности шеи. Он ни на секунду не спускал с меня взгляда. "Просто
покажите нам ваш пропуск."