"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

склепов. Оттуда слышно в безветренные ночи, как наполовину живой, наполовину
мертвый брат причетника взывает: "Выпустите меня отсюда! Выпустите меня!" -
но неизвестно, где спрятали его мертвецы, да и крик такой страшный, что
никто не отважился бы искать пропавшего.
Может быть, не все детали этой истории я повторяю в точности, но
сейчас, так же как в школьной канцелярии, когда мы ожидали результатов наших
письменных показаний, я думаю, что это, в общем-то, повесть не хуже той,
которую читала нам пани Регина на уроке польского. В конце концов, там тоже
все происходит ночью, и мертвец встает из могилы и обращается к живым. И
хотя мы не слишком боялись кладбища и был полдень, но, когда все уже было
придумано и рассказано хором перебивающих друг друга голосов, когда вся эта
история прозвучала в тишине заброшенного склепа, нам стало не по себе. Как
будто в самом деле то, что было рассказано, могло стать реальностью, вопреки
здравому смыслу и мудрым рассуждениям.
Но Вайзер все не появлялся в поле нашего зрения. В ложбине напротив
кладбища, по другую сторону насыпи брентовский крестьянин косил траву.
Распряженная лошадь щипала клевер, а ее хозяин время от времени прерывал
свое занятие, распрямлял плечи, доставал из кармана оселок и точил косу.
Металлический звон лениво расплывался в разогретом воздухе, а нас
становилось все меньше, так как многие усомнились, стоит ли ждать, и каждую
минуту кто-нибудь отправлялся домой по дороге через Буковую горку, покидая
склеп и надежду.
- Взыскуйте и обрящете, - поучительно сказал Шимек, подражая голосу
ксендза Дудака.
- Как это, - удивился Петр, - разве Господь Бог занимается такими
делами?
- Какими делами? - спросил я.
- Ну, разве он сделает так, чтобы Вайзер появился здесь, если мы очень
попросим? - пояснил Петр, но Шимек быстро развеял его сомнения:
- Думаешь, у Господа Бога нет более важных занятий? И вообще, чего тут
говорить, Вайзер - еврей, и это совсем другой коленкор!
- Иисус Христос тоже был евреем, - не сдавался Петр, - а так как он был
сыном Господа Бога, значит, Господь Бог тоже еврей, правильно? Если твой
отец поляк, - повернулся он к Шимеку, - то и ты родишься поляком, а если бы
он был немцем, то и ты родился бы немцем, верно?
- Если бы да кабы да во рту росли грибы, - буркнул Шимек неохотно и
больше не говорил на эту тему.
Где-то далеко за холмами Медвежатника загудел самолет. Мы, уже
оставшись втроем, долго молчали, никому не хотелось без толку молоть языком.
Я так же, как они, думал, что Вайзер сегодня не придет, и мы спокойно можем
идти домой, а если поспешим, то мы еще успеем сдать бутылки из-под лимонада
до закрытия магазина Цирсона. Солнце стояло уже низко, и длинные тени сосен
пересекали насыпь, как балки, переброшенные через ручей. Освещенные стволы
выглядели неестественно красными, как на картине ярмарочного художника. За
насыпью мужик закончил сгребать скошенную траву в маленькие копенки, после
чего запряг лошадь и поехал в сторону построек. Мы почувствовали запах сена,
смешанный с запахом конского пота, воздух застыл в неподвижности, незыблемой
с тех пор, как "рыбный суп" заполнил залив. "А может, придем сюда ночью?* -
прервал молчание Петр. "Это еще зачем?" - спросил Шимек. И тогда Петр
сказал, что стоило бы проверить, действительно ли в двенадцать ночи мертвецы