"Ричард Хьюз. Деревянная пастушка" - читать интересную книгу автора

виду, она дала волю слезам.
До чего же все ужасно, и какой ужасный он, этот Огастин!



11


Порою Огастин начинал всерьез тосковать по "Элис Мей". В этот
отшельнический период его жизни без дел и событий Огастином нередко с
такой силой овладевали воспоминания, что даже здесь в своей хижине, далеко
от моря, он вдруг слышал хлопанье парусов. На другое утро после неудачного
посещения "сказочного дворца" он сидел на своем единственном стуле,
дожидаясь появления Ри (а Огастин с читал, что она непременно появится,
несмотря на устроенный вчера тарарам), и от нечего делать листал
оставленный кем-то в уборной - для практических целей - каталог фирмы
"Сирс-Робак". Переворачивая страницы, он накал на рекламу зюйдвесток и
непромокаемых плащей... И в нос ему ударил запах соли, а пол закачался под
ногами, и ему отчаянно захотелось снова попасть на корабль, очутиться
среди взрослых мужчин. Позвякиванье собачки, когда крутишь рукоятку
лебедки; запах стокгольмского дегтя, когда промазываешь юферсы, или
льняного масла, когда натираешь мачты, а потом карабкаешься по выбленкам и
целый час стоишь на вахте в вышине...
А что, если сняться здесь с якоря, двинуться на побережье и поболтаться
у причалов? Столько моряков нынче бегут со своих кораблей в американских
портах, что на одном из них наверняка найдется для него пустая койка, и
никто не станет задавать ему вопросов, хоть у него и нет документов,
удостоверяющих, что он моряк! Получалось же у других... Взять хотя бы
Артура Голайтли, этого могучего как бык американца, которого он застал в
парижском кафе за чтением "Оссиана" Макферсона: когда Артуру приходило в
голову пересечь Атлантику, он всегда отрабатывал свой проезд на судне,
если слово "работа" вообще применимо к Артуру, похвалявшемуся, что он
заслуженно потерял куда больше мест, чем кто-либо на Монмартре (в ту пору
он как раз умудрился потерять место ночного сторожа на кладбище, иначе,
великодушно предложил он, Огастин мог бы в любое время располагать его
будкой). Ведь на море, говорил Артур, стоит кораблю покинуть порт, и тебя
могут вышвырнуть за борт лишь в буквальном смысле (иными словами, зашив в
мешок и привязав к нему камень). Но такого с живым человеком еще не
проделывали, даже если ты перестаешь работать, лишь только лоцман отвалит
от борта и судно выйдет в открытое море. Матросов, естественно, нанимают
для поездки в оба конца, но, когда судно с Артуром, переплыв океан,
приходило в порт и он, сойдя на берег, не возвращался, шкипер был только
рад.
Огромный, как памятник, Артур, сын американского генерала,
отличившегося в войне за независимость, избрал себе такой образ жизни лишь
для того, чтобы самому избегнуть Вест-Пойнта [военная академия в США].
Лицом он, правда, вовсе не походил на аристократа, скорее, по мнению
Огастина, напоминал рабочего-ударника с большевистских плакатов (если не
считать прыщей) и был силен как слон, хотя предпочитал не утруждать своих
мускулов... Но в том-то и был весь фокус: если Артур нанимался на работу