"Ричард Хьюз. Деревянная пастушка" - читать интересную книгу автора

паровые и дизельные, одни - перезревшие, как груши, и совсем негодные для
плавания, другие - новенькие, как мечта, и все нагруженные спиртным до
самых шпигатов.
Если не считать вечной угрозы столкновения, опасность здесь грозила не
столько от Закона, сколько от пиратов-налетчиков, появлявшихся на
быстроходных судах, снабженных скорострельным оружием. Вот от этих уже
откупиться было нельзя, не то что от Закона: они требовали все твои деньги
или весь твой груз, а чтобы не было препирательств, сначала тебя
приканчивали. Больше всего страдали от них суда посредников, поскольку они
были меньше и, естественно, держали на борту тысячи и тысячи долларов
наличными. Случалось, однако, что нападению подвергались и сами "Ромовые
пираты", если корабль был небольшой, а команда плохо вооружена и
недостаточно бдительна. Поэтому "Элис Мей" (с пушкой в чехле на носу, с
пушкой в чехле на корме и со шлюпкой наготове) по мере сил и возможностей
старалась избегать каких-либо встреч, продвигаясь вдоль берегов
Лонг-Айленда к своей конечной стоянке у Монтока.


Огастин метался среди влажных от пота простынь; он вдруг вспомнил, как
в него стреляли, и спазма страха сжала ему желудок, - вспомнил, как
улепетывал через дюны, как распластался точно краб, прижатый к земле лучом
прожектора, а позади из тьмы трещали выстрелы, и пули так страшно свистели
и глухо плюхались в окружающем мраке, а он жаждал лишь одного - снова
очутиться на "Элис Мей", в безопасности, и желание это все росло,
переполняло его.
Гилберты этого мира пересекают океаны только на пассажирских лайнерах,
снабженные визами и различными рекомендательными письмами; они проходят
таможенный контроль и никогда не забывают заглянуть в посольство, чтобы
отметиться в книге. И уж, конечно, они не обрадуются, узнав, что один из
членов их семьи глухой ночью, под ружейным огнем, высадился на уединенном
берегу Лонг-Айленда с тонущего катера, доверху нагруженного спиртным, и
при этом сшиб с ног солдата береговой охраны.



7


Когда Огастин впервые очутился на рее марселя, страх чуть не
парализовал его и из мускулов ушла вся сила - вытекла, как вода из ванны.
Но в ночь неудачной высадки на берег, когда они попали прямиком в засаду,
страх послужил как бы катализатором - он удесятерил силы Огастина, зарядил
мускулы энергией. Сжатая в кулак рука сама выбросилась вперед, и, прежде
чем тот незадачливый каратель из береговой охраны успел вскинуть карабин,
ловкий удар настиг его в темноте и он отлетел на двадцать футов, а
караемый упал на землю.
Тут вспыхнули прожекторы, поднялся крик, стрельба; ноги Огастина сами
задвигались, словно заведенные, и понесли его прочь от семи теней
гнавшихся за ним охранников - за какие-нибудь две-три секунды он очутился
в мертвом пространстве и упал плашмя там, где не могли настичь его лучи