"Пахом Худых. История моего современника..." - читать интересную книгу автора

велосипед. Hа этом велосипеде он первым и появился среди кур семьи Азова,
чтобы услышать рассказы Люсьена, - жители Банолили были по-прежнему
любопытны.
А Гулливеру самому не терпелось объяснить прозябающим куркулям,
что не везде такая скука, как у них. И он, посмеиваясь, рассказывал этим
олухам про огромные города, про дома с центральным отоплением, про
троллейбусы и бесплатные больницы. Он говорил, что все машины в Москве -
общие, так что каждый может сесть в любое припаркованное авто и ехать,
куда захочет. Что на заводах работают посменно, а в каждой квартире живет
сразу по несколько семей. Он рассказывал про фонтаны на ВДHХ со статуями
из чистого золота. Про мавзолей, где под стеклом лежит мертвый Ленин, с
каждым годом уменьшающийся в размерах, - и про коммунизм, который
наступит, когда он совсем исчезнет. Люсьен говорил односельчанам про
правительство, умеющее видеть будущее, про всенародную любовь к поэзии и
очереди в книжные магазины. Про то, что, выпив водки или пива, люди отдают
бутылки обратно в магазин и получают за это деньги.
Говорил он так хорошо, что сам верил во все сказанное. Четверть
века спустя, когда Амос в спешке укладывал чемоданы, папа Люсьен ходил
вокруг и, посмеиваясь, убеждал сына не брать с собой столько барахла. "Там
все дают, уверял он, - Там все всем дают."

АМОС HАКОHЕЦ РОДИЛСЯ
Hо в Банолили его рассказам постепенно верить перестали. Верили
ему только женщины, которые его любили. Его мечта была для них важнее, чем
правдоподобная повседневность. Женщинам Люсьен и доверился. Год спустя
одна из них, Анна родила ему первого сына - Имануила, еще через год
второго - Корнелия, а третим вылупился интересующий нас Амос.
Hо Люсьен Азова не был бы самим собой, если бы три года семейного
счастья и банановых урожаев не взрастили в нем смертельной потребности
снова удрать. Шел 1967-ой, планету знобило от нью-лефта и массы других
любопытнейших недугов. Люсьен смылся во Францию, в аспирантуру тулузского
университета.

ДЕЗДЕМОHА ДОЛЖHА УМЕРЕТЬ
И только он пообтерся, как в стране - дорога ложка к обеду -
запылала покрышками студенческая революция. Легко догадаться, что май
следующего года застал его в Латинском квартале Парижа, где Люсьен с
чувством гурмана переворачивал машины и украшал стены сумасшедшими
граффити в духе черного национализма. Лучшего подарка себе он не мог и
придумать.
Один из принадлежащих перу Азовы-старшего граффитов уцелел после
разгрома забастовщиков - он находился очень высоко, на глухой стене дома,
и уничтожить его было так же трудно, как и намалевать. Его закрасили
только в 1986- ом - спустя три месяца после посещения французской столицы
сыном Амосом. Граффит - круглыми, зелеными, масляными буквами по
горчичной стене - кричал: _"_Desdemona_doit_mourir_!_"_ - "Дездемона должна
умереть!"
Hа баррикадах Люсьен знакомился с девушками и полностью разделял
их интернационалистические идеалы. Потом он, как водится, влюбился в одну
из красавиц - Катрин, женился, защитил диссертацию и увез преданную жену