"Эдуард Хруцкий. Служебное расследование (Повесть) " - читать интересную книгу автора

поскрипывая рессорами, спускалась вниз по ступенькам.
На четвертом этаже хлопнула дверь квартиры Звонкова.
Николай сверху увидел знакомую клетчатую кепку и кожаную желтую куртку.
- Женя! - крикнул он. - Женя!
Но Звонков, словно не слыша его, опрометью бросился вниз по лестнице.

Машина Тохадзе остановилась в Козихинском переулке.
- Подожди здесь, - сказал он Гене и вынул из портфеля плотный сверток.
- Бабки? - спросил Гена.
- Угу.
- Старичку.
- Угу.
- Много здесь.
- Ничего, дорогой, дело этого стоит, - с этими словами Тохадзе вышел из
машины.

Звонков прощался со Львом Мироновичем у входа в институт.
На улице уже горели фонари, и поэтому осенний вечер казался чуть
лиловатым.
Женя задернул молнию куртки, закурил сигарету и медленно, не торопясь
пошел по улице.
Московский вечер обтекал его, даря на секунду лица, глаза, улыбки.
Он шел задумавшись и не заметил, как толпа вынесла ему навстречу
спешащую девушку, и она ударилась о его плечо.
- Ой, - вскрикнула прохожая и упала.
Женя наклонился, схватил ее за руку, начал поднимать.
- Очень мило, - сказала незнакомка, - очень.
И стала собирать какие-то женские мелочи, разлетевшиеся по асфальту из
ее сумки.
Звонков поднял какие-то маленькие коробочки, суетливо протянул девушке.
Она взяла их и засмеялась.
Только теперь Женя посмотрел на нее и увидел, что она очень хороша.
- Ну что же вы, может, руку подадите, встать поможете. Женя протянул
руку, девушка поднялась и поморщилась.
- Ушиблись? - спросил Женя.
- Немного.
- Я сейчас машину поймаю.
- Не надо, вы только проводите меня. У вас есть время?
- Конечно, конечно, - Звонков взял девушку под руку.
- Лучше я.
Она по- хозяйски просунула руку, оперлась на его локоть.
- Кстати, меня зовут Лена.
- А меня Женя.
- Вот и прекрасно. Пойдемте, Женя, потихоньку к дому. Это была странная
прогулка. Женя и не заметил, как они оказались на Чистых прудах. Стало уже
совсем темно. По-осеннему желтели фонари над головой и свет лежал на аллеях
словно опавшая листва.
О чем они говорили? Да разве мог он запомнить. Его кружили вечер и
осень, Ленино лицо. Оно приближалось и становилось мучительно прекрасным, а
потом удалялось куда-то в осенную темноту.