"Эдуард Хруцкий. Служебное расследование (Повесть) " - читать интересную книгу автора

засмеялся Игорь.
- Я-то помню. Только некоторые об этом забывают.
- Не ворчи, дядя Сережа. Где он?
- В шестой.
Подошел старшина-надзиратель, открыл камеру. Тохадзе в разорванной
рубашке сидел на нарах. Был он всклокочен, небрит. На столике стояли миски с
едой.
- Встать,- скомандовал дежурный. Тохадзе молча поднял голову.
- Почему вы отказываетесь от пищи? - спросил Корнеев.
- Пища! - хрипло закричал Тохадзе и вскочил.- Ты, мусор!... Где ты пищу
видишь? У нас свиней кормят лучше. Понял!
- Может, мне в "Арагви" съездить? - прищурился Корнеев.
- В Батуми позвони, брату, пусть еду привезут!
- По мне, Тохадзе, ты и тюремной пайки не стоишь. Тебе на свете вообще
жить нельзя.
- Это не тебе, мент, решать! Суду!
- Запомни, не будешь есть, начнем кормить насильно. У нас нервы
крепкие. Пошли.
Дверь камеры захлопнулась.
Тохадзе вскочил, закричал что-то гортанное по-грузински. Схватил со
стола миску и бросил в дверь. Корнеев и дежурный остановились.
- Миску бросил,- сказал дежурный.

До чего же тихо и красиво осенью в Сокольниках. Днем в парке пусто.
Только несколько молоденьких мам с колясками, да одинокий художник устроился
у пруда. Неяркое солнце добавляет золото в краски осени. Заканчивается
сентябрь безветрием и яркостью.
Желтухин прошел мимо художника, заглянул через плечо.
Художник недовольный обернулся.
- Ивините, так вот, любопытствую.
Желтухин обогнул озеро, сел на лавочку. Посмотрел, прищурившись, как
блестят солнечные блики на воде, достал пачку "Казбека". Долго обнюхивал
папиросу, потом закурил.
Он сидел, бездумно покуривая, а глаза внимательно следили за аллеей.
Ждали.
Мусатов появился стремительно. Шагал энергично, раскидывая туфлями
листву.
Он подошел к скамейке, сел.
- Ну? - спросил отрывисто и зло.
- Миша,- Желтухин вздохнул,- ты посмотри, красота-то какая. Меня осень
успокаивает, душой я отдыхаю в такие дни...
- Ты меня за этим позвал? - зло спросил Мусатов.
- А хотя бы и за этим, Миша. Ты забудь, забудь о посте своем. Стань
нормальным-то, добрее стань. Проще. Может, последний раз мы с тобой такую-то
осень видим. Мы же, Миша, с тобой как братья. Это у тебя родственников
полный дам, а у меня ты один. Дружба наша с тех горьких блокадных дней
началась.
- Ишь, как у пионеров на сборе заговорил. "Горькие блокадные дни". Не
очень они для тебя горькими были.
- Ты, Миша, путаешь что-то. Это для тебя они слаще молока сгущенного.