"Геннадий Хромушин. Тупики и перспективы фантастики (Неведомое: борьба и поиск) " - читать интересную книгу автора

периода: от неолита до 1750-1800 годов (отнесенного к традиционному
обществу), от 1750-1800 годов до наших дней (период вступления в
"индустриальную эру"), Фурастье заявляет о наметившейся кардинальной
"мутации" человечества: для нее якобы характерны существенные изменения в
длительности труда и образования, в степени комфорта на работе и
профессиональной удовлетворенности, уровне общественной гигиены и
продолжительности жизни, в самом поведении людей, их идеалах, мечтах,
способах общения и желаниях.
Литература абсурда как бы улавливает первые штрихи создаваемого
техническим обществом на базе прежнего человечества мутантного вида.
Представители модной ветви религиозного экзистенциализма восхваляют взгляды
основоположника искусства абсурда Эжена Ионеско за его проповедь неизбежной
нивелировки человеческой личности по мере технической трансформации
капитализма. В условиях этой нивелировки жизнь прежнего человека якобы
неизбежно превращается в абсурд, ликвидировать который не в состоянии
"никакая революция, никакая общественная формация". Навязывая эту мысль, сам
Ионеско использует принцип "рациональной иррациональности", часто наделяет
всех своих персонажей одними и теми же именами, подчеркивая этим
деиндивидуализированность людей. Например, в пьесе "Лысая певица". У
умершего Бобби Уотсона осталась вдова, которую зовут Бобби Уотсон. Всех ее
детей тоже зовут Бобби Уотсон. И двоюродный брат, за которого хочет выйти
вдова Бобби Уотсон, тоже Бобби Уотсон. Так Ионеско выпячивает тезис, что
люди становится неотличимыми друг от друга, и в этой безликости им просто не
нужны различ,ные имена.
Что это? Просто литературный вымысел или картина будущего, ожидаемого
людьми, неотвратимого, как неотвратим и сам технический прогресс?
Да, представьте, именно о таком будущем безликой,
"деиндивидуализированной" массы всерьез рассуждают теоретики "индустриальной
эры". Сошлюсь опять на Фурастье, ибо его взгляды типичны для этой группы
буржуазных теоретиков. Индустриальное общество, как утверждает он,
независимо от своей социально-экономической и идейно-политической формы (эта
оговорка сделана для того, чтобы облыжно отнести социализм и капитализм к
двум разновидностям единого индустриального общества) стремится устранить
"неорганизованного" человека, подчинить его технически продуманной
рациональности, реализовать введенное Г. Маркузе понятие "одномерного
человека" и тем самым лишить людей индивидуальности.
Фурастье считает такой ход событий хотя и отрицательным, но неизбежным.
Затормозить процесс превращения людей в технически сколоченное стадо,
локализовать тенденции техницизма могут лишь такие внетехнические элементы
культуры, как искусство, в котором находит выражение вечный, эффектный,
любящий, ревнующий, завидующий и страдающий человек; мораль, помогающая
преодолевать паралич воли; философия, рисующая целостную концепцию мира;
религия, воодушевляющая человека перед лицом непознаваемого.
Западные сторонники подобных взглядов делают при этой трафаретный
антикоммунистический выпад: буржуазная разновидность индустриального
общества якобы оставляет возможность для развития таких элементов культуры,
тогда как его советский вариант окончательно их ликвидирует.
Расписывая последствия технического прогресса как
фатально-предопределенные, буржуазные идеологи объявляют о необходимости
отказа от всех идеалов и утопий прошлого, ложно причисляя к утопии и