"Игорь Христофоров. След 'Альбатроса' ("Танцы со змеями" #1) " - читать интересную книгу автора

"остатки" - вперемешку мешки с ящиками - лежали почти двухметровой горкой у
артбашни, и почему-то показались Майгатову барханом, на вершине которого
покачивалась странная, никогда и нигде еще не виданная им голова.
А почему странная? Почему? Ах вот оно что: рог. На голове, на
бугорчатом выросте между глаз острым, загнутым в его сторону зубом белел
рог. Он был так игрушечно мал, так нелеп, что Майгатов на какое-то время
даже успокоился, но голова неожиданно дернулась и ушла влево, застряв между
картонными коробками. Щель змее не понравилась, и она, встряхнув туловищем,
подалась вперед, показав песчано-желтую широкую спину с бурыми пятнами
вдоль хребта.
Что-то невидимое отбросило Майгатова назад. Сопротивляясь ему, он на
мгновение остановился. Сердце ухало прямо у горла. В виски словно давили
пальцами. А это невидимое, которое не могло быть ничем иным, как страхом,
все тянуло и тянуло дальше от змеи. Что делать? Пересилить страх, шагнуть
вперед? И что: с голыми руками - на змею? А сзади - гупанье растоптанных
комбриговских сандалий по палубе. А сзади:"Майгатов, шо у тебя за матросы?
Какого хрена он на мачту полез? Шизанулся, что ли?"
- Всем стоять! - резко, всем корпусом обернулся Майгатов и расставил
руки, словно мог ими остановить сразу и Анфимова, и Бурыгу, и Молчи-Молчи,
хотя его рук не хватило бы даже для того, чтоб обнять комбрига. - Там -
змея!
Три фигуры в синих тропических куртках и коротких, похожих на семейные
трусы, шортах, замерли, а Майгатов вдруг почувствовал, глядя на них, что
привычность, обыденность этих засаленных шорт, этих лиц, уже порядком
надоевших за месяц похода, этих волосатых ног, этой почти детской, мягкой,
не исчезающей даже в трудные минуты, улыбки Анфимова, патрицианской
холености щек Бурыги и деревянной, инквизиторской худобы Молчи-Молчи как-то
враз, одним рывком сбросили путы страха.
- Всем стоять! - повторно приказал он, уловив недовольство в глазах
Бурыги. - Ждать меня! - и бросился мимо них в темное жерло офицерского
коридора.
Влетел в свою каюту, врезав дюралюминиевой дверью по лбу
белобрысенькому лейтенанту-штурману, мазнул взглядом по подвесным койкам,
стальному шкафчику, умывальнику, столу. Что, что поможет? Палка? Да, у
змееловов, кажется, есть такие палки с раздвоением на конце. Но откуда на
борту рогатина? А если?..
- Помоги! - окриком поднял с койки штурмана, который после удара как
сел, так и тер беспрестанно лоб с таким ожесточением, словно он не любил
его больше любой другой части своего хрупкого, совсем мальчишеского
организма.
Майгатов бросился к столу, отодрал с торца одну из лакированных
планок, которыми был по периметру прижат к пластику стола плексиглас.
- Толкай оттуда! Да не так, а ладонями. Хватит лоб тереть! Во-во,
давай! - Плексиглас хрустнул, сдвинулся, и Майгатов, впившись в него
ногтями, потянул прозрачный, скользкий щит на себя. Прижатые, казалось,
навеки плексигласом листки с корабельным распорядком дня, звонковыми
сигналами, схемой обхода корабля и еще непонятно зачем попавшие туда бумаги
скомкались, затрещали. - Ерунда! Новые нарисуем, - не посочувствовал
гибнущим бумажкам Майгатов, выдрал плексиглас до конца, подержал перед
собой. Вышло похоже на щит: метр с лишком по высоте, полметра по ширине.