"Роберт Говард. Дом Эрейбу ("Чёрный камень")" - читать интересную книгу автора

черные волосы и швырнул девушку поперек кровати. Он схватил ремень, на
котором обычно носил меч, и осыпал ее неистовыми ударами, удерживая другой
рукой извивающееся тело. Он так самозабвенно погрузился в багровую пучину
бешенства, что даже не сразу осознал: девушка, рыдая и отчаянно визжа,
давно выкрикивает чье-то имя. Когда до Пирраса наконец дошло, он отшвырнул
ремень в сторону, девушку - в другую, и Амитис повалилась на устланный
циновками пол. Пока она дрожала и всхлипывала, варвар перевел дух и зыркнул
сверху вниз.
- Так, говоришь, Гимиль-ишби?
- Да! - сквозь плач выкрикнула несчастная, корчась у его ног, - все ее
тело терзала невыносимая боль. - Прежде он служил Энлилю, но потом занялся
некромантией и за это был изгнан из храма. Ах, мне так плохо! Я теряю
сознание! Смилостивься!
- Где я могу его найти? - допытывался Пиррас, равнодушный к ее
причитаним.
- В кургане Энцу, к западу от города. О Энлиль, с меня живьем содрали
кожу! Я умираю!
Повернувшись к девушке спиной, Пиррас торопливо оделся, увешал себя
доспехами и оружием, после чего вышел в коридор и зашагал меж спящих рабов
и слуг, стараясь никого не разбудить. Зайдя в конюшню, выбрал лучшую из
своих лошадей. Таких скакунов было, вероятно, десятка два во всем Ниппуре,
принадлежали они самому королю и богатейшим из его приближенных, - их
покупали на далеком севере, по ту сторону Каспия, у диких племен, которых в
последующие века назовут скифами. Каждый скифский конь был совершенством,
своего рода произведением искусства и подлинным сокровищем для опытного
седока. Пиррас взнуздал великолепное животное, надел на него седло -
простой войлок, но отменной выделки и с богатой вышивкой. Солдаты у
городских ворот поразевали рты, когда он, натянув поводья, на всем скаку
остановил коня перед ними и велел отворить громоздкие бронзовые створки. Но
подчинились они беспрекословно. Конь галопом вылетел за ворота, малиновый
плащ развевался за плечами пригнувшегося к холке варвара.
- Клянусь Энлилем! - забожился один из солдат. - Не иначе, аргайв
перебрал египетских вин у Нарам-нинуба.
- Вот уж нет, - отозвался другой. - Видал, какой он бледный? Это не
вино, а боги помутили его рассудок. Быть может, он скачет прямиком к дому
Эрейбу?
Недоуменно качая головами в шлемах, они долго прислушивались к стуку
копыт в ночи, постепенно стихающему на западе. К северу, востоку и югу от
Ниппура по всей равнине были разбросаны земельные наделы, хутора и
пальмовые рощи; целая сеть оросительных каналов соединяла между собой реки.
И лишь на западе земля лежала безжизненная и голая до самого Евфрата,
только пепелища рассказывали о стоявших там некогда деревнях. Несколько лун
назад кровавой волной хлынули из пустыни враги, волна эта смела
виноградники и хижины, докатившись аж до стен Ниппура. Пиррасу запомнилась
битва за город и боевые вылазки на занятую неприятелем равнину, когда его
фаланги разбили осаждающих и гнали вспять, пока не опрокинули в Великую
Реку. Тогда вся равнина покраснела от крови и почернела от дыма и копоти.
Но жизнь неудержимо берет свое, и вот уже молодая зелень затянула язвы
войны, они все меньше бросаются в глаза.
На обугленных пашнях проросли злаки, хотя люди, посадившие их, давно