"Роберт Говард. Дом, окруженный дубами ("Джон Кирован")" - читать интересную книгу автора

Этого уже достаточно для того, чтобы отличать его от среднего человека. Для
меня это только начало удивительного. Что же сделало Джастина Геоффрея
безумным? Можно стать помешанным, а можно быть таким от рождения. В случае
Джастина это не унаследованная черта характера. Я удостоверился в этом, к
полному своему удовлетворению. Насколько я смог проследить записи, не было
ни мужчины, ни женщины, ни ребенка в семье Геоффрей, у которых были бы
замечены хоть самые легкие следы умопомешательства. Значит, Джастина что-то
свело с ума. Но что? И дело здесь не в какой-то болезни. Он был необычайно
здоров, как и все в его семье. Его родные говорят, что он никогда не болел.
И в детстве с ним не случалось ничего необычного. И вот самое странное. В
возрасте десяти лет он ничем не отличался от своих братьев. Когда же ему
исполнилось десять лет, с ним произошла перемена... Он начал мучиться от
диких, ужасных снов, которые преследовали его каждую ночь до самой смерти.
Вместо того чтобы поблекнуть, как происходит с большинством детских снов,
эти сны становились все более яркими и ужасными, пока не заслонили от
Джастина реальную жизнь.
Наконец Джастин решил, что они - реальность. Предсмертные крики и
богохульства Джастина потрясли даже видавших виды санитаров сумасшедшего
дома... Из человека, интересующегося только своими личными делами,
деградировавшего маленького животного, он превратился почти в отшельника.
Он бормотал про себя, как это обычно делают дети, и предпочитал бродить по
ночам. Миссис Геоффрей рассказала, как не раз и не два после того, как дети
ложились спать, заходила она в комнату, где спали Джастин и Юстас, и
находила лишь мирно спящего Юстаса. Открытое окно говорило, каким образом
Джастин выбрался из дома. Парень любил бродить при свете звезд, пробираясь
среди молчаливых ив вдоль спящей реки, любил ступать по влажной от росы
траве и будить коров, дремлющих на какой-нибудь тихой лужайке... Вот строки
стихотворения, которое написал Джастин, когда ему было одиннадцать. -
Конрад взял огромную книгу в очень дорогом переплете и прочел:
Лежат ли, вуалью сокрыты, пучины Пространства и Времени?
И что за блестящих скривившихся тварей я видел мельком?
Дрожу перед Ликом огромным неясного племени,
Рожденным в безумии Ночи однажды тайком.
- Что? - воскликнул я. - Вы хотите сказать, что эти строки написал
ребенок одиннадцати лет?
- Совершенно верно! Его поэзия в этом возрасте была незрелой и
неопределенной, но даже тогда она казалась многообещающей. Позже она
сделала из Джастина безумного гения. В другой семье его определенно стали
бы поощрять и помогли бы расцвести его безумному чуду. Но неразговорчивая,
прозаическая семья Джастина видела в его мазне лишь трату времени и
ненормальность, которую, как они думали, надо задавить в зародыше... Бах!..
Пусть повернут вспять все реки с отвратительной черной водой, что текут под
покровом африканских джунглей!.. Но родственники мешали Джастину полностью
развить свои необычные таланты, и поэтому его стихи увидели свет, только
когда ему исполнилось семнадцать, да и то при помощи друга, который нашел
Джастина, истощенного и не сдавшегося, в деревне Гринвич, после того как
тот бежал из удушающего окружения своего дома... Но семья Джастина считала
его поэзию ненормальной лишь потому, что никто из них стихи не писал. Они
не вдумывались в то, о чем писал Джастин. Для них каждый, кто не посвятил
свою жизнь продаже картофеля, - ненормальный. Они пытались дисциплинарными