"Роберт Говард. Ужас пирамиды ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

Окрестности оглашали жалобные вскрики рабов, вопли и ругань надсмотрщиков и
резкие, как выстрелы, щелчки бичей. Через час Кейн уже нагнал караван. Он
беззвучно, словно дух леса, скользил между деревьями параллельно тропе.
Оставаясь незамеченным, англичанин внимательно изучал своих врагов. Соломон
немало времени провел в Дариенне и не только покрыл себя славой в сражениях
с краснокожими дьяволами, но и многое перенял из их охотничьего искусства.
Добыча работорговцев в этот раз оказалась не очень-то большой. Чуть
более сотни негров, в основном юношей и молодых женщин, с трудом
переставляя ноги, брели по тропе. Все они были совершенно обнажены, за
исключением грубого и тяжелого деревянного ярма, надетого на шею. С помощью
этих бесчеловечных приспособлений несчастные чернокожие были скованы
попарно, причем все колодки соединяла железная цепь, так что получалась
одна длинная колонна.
Рабовладельцев было человек восемьдесят - пятнадцать арабов и около
семидесяти негров. Оружие черных работорговцев и своеобразные головные
уборы из перьев говорили об их принадлежности к одному из союзных торговцам
живым товаром восточных племен. Арабы огнем и мечом прошлись по Восточному
побережью, заставив обращенные в мусульманство племена служить себе верой и
правдой.
Пятеро магометан и при них две с половиной дюжины негров возглавляли
караван, еще пятеро с остальными туземцами двигались сзади. Остальные арабы
сновали вдоль жуткой процессии, безжалостно подгоняя рабов бранью, пинками
и ударами тяжелых бичей. Особенно погонщики веселились, когда удачный удар
хлыста рассекал плоть и брызгала кровь. Кейн машинально отметил, что эти
охотники за живым товаром были не только мерзавцами, но и заведомыми
идиотами. При таком ужасающем обращении со своей добычей арабам удастся
довести до Восточного побережья в лучшем случае половину рабов.
Впрочем, оставалось все еще непонятно, откуда тут вообще могли взяться
работорговцы. Здешние не столь уж густонаселенные места лежали существенно
южнее обычных для их набегов территорий. Впрочем, англичанину было
прекрасно известно, как далеко может завести человека жажда наживы. Не раз
и не два он сталкивался с этими лишенными совести злодеями, которых язык не
поворачивался назвать людьми. Глядя на исполосованные вздувшимися рубцами
спины чернокожих невольников, он почувствовал, как у него самого заныли
старые шрамы от плетки-семихвостки - недобрая память о турецкой галере. Но
сто крат больнее жгла Соломона Кейна застарелая ненависть...
Пуританин следовал за караваном, перемещаясь от дерева к дереву словно
тень среди теней. Его мозг напряженно трудился, выискивая малейший шанс
заставить события идти по своему плану. Но как, во имя Господа живого,
можно было в одиночку бросить вызов столь многочисленной банде отъявленных
головорезов? Тем паче что все арабы и многие из их чернокожих прихвостней
были вооружены мушкетами.
Конечно, это были неуклюжие фитильные конструкции, ни в какое
сравнение не идущие с самоновейшими пистолетами пуританина, но и они
являлись вполне действенным оружием, годным не только для того, чтобы
устрашать пугливых и необразованных туземцев. И лишь у пышно разодетой
пятерки во главе каравана за широкими матерчатыми кушаками Кейн разглядел
оружие более грозное - длинноствольные, богато разукрашенные пистолеты
мавританской или турецкой работы.
Лига сменяла лигу, а бессильная ярость ржавчиной разъедала душу