"Роберт Говард. Ужас пирамиды ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

столь важно? Круг времен замкнулся, и он, Кейн, завершил сегодня то, что
многие века назад начал его легендарный тезка.
Кейн содрогнулся, подумав, что только что победил нематериальное
существо, которое нельзя было назвать ни живым, ни мертвым в привычном
понимании этих слов.
И вновь на него снизошло откровение, как это уже с ним случалось и в
заполненных пылью веков подземных коридорах Негари, Черного Города,
возведенных атлантами; и среди изрытых пещерами магрудов Холмов Мертвых; и
в уничтоженной акаана деревне Богонда. С необычайной остротой и ясностью
пуританин осознал, что человек - это всего лишь одна из мириадов возможных
форм жизни, а его мир - лишь один из бесконечной череды планов бытия и что
многообразие уровней мироздания вовсе не ограничивается привычным нам
материальным миром.
Люди, в непомерной гордыне своей, считают, что именно они - повелители
планеты, названной ими Земля. Но на самом деле они всего лишь личинки,
копошащиеся в куче гниющих отбросов. Человечество было лишь наиболее
удачливым в данное время выводком таких личинок. Но сколько подобных
червячков приходило на смену друг другу, на безостановочном пути этой
планеты сквозь пространство и время?
В голове Кейна выкристаллизовалась простая и страшная в своей простоте
мысль. Что дало человеку право самонадеянно полагать себя первой личинкой
из созданных? Или самой удачной? Что дало ему право вообще полагать себя
венцом мироздания?
Кейн покачал головой, с благоговением рассматривая подарок Н'Лонги.
Его понимание мира поднялось на новую высоту, и пуританин наконец-то увидел
в старинном жезле не дьявольский атрибут черной магии, но меч Добра и
Света, коему до конца времен предназначено сдерживать натиск сил Зла и
Тьмы, защищая от них жизнь любых разумных существ. "Воистину неисповедимы
пути Господни!" - подумал Кейн, исполнившись благоговения.
Он подошел к изувеченным телам Хасима и араба-молотобойца.
Человеческая плоть превратилось в нечто непередаваемое, оскверненное
безымянным злом, чему не место было под солнцем. Подсунув под то, что
осталось от работорговцев посох, Кейн зашвырнул останки в темное нутро
пирамиды и затворил за собой дверь.
Пуританин погрузился в мысли о тщете всего сущего... но его окликнул
тихий робкий голос. К стыду англичанина, у него начисто вылетела из головы
судьба несчастных невольников. Едва живые от усталости и пережитого ужаса
пленники стояли под деревьями на коленях и терпеливо ждали, не сводя с
белого человека огромных тоскливых глаз. Что ему делать, Кейн не раздумывал
ни секунды.
Стоило на всякий случай поторапливаться, хотя пуританин был уверен,
что беглецы не вернутся. У него почему-то было такое предчувствие, что их
бегство закончится гибелью. Лишь единицам суждено будет преодолеть опасные
джунгли и добраться до побережья. Но вот уж чего точно им не придет в
голову, так это вернуться к Пирамиде Ужаса.
Смерть была побеждена, теперь следовало воздать должное Жизни.
Англичанин быстро собрал на поляне свое оружие, хоть ему и пришлось изрядно
повозиться, оттирая пистолеты, кинжал и рапиру от омерзительной слизи, от
которой даже превосходная сталь его клинков начала мгновенно покрываться
пятнышками ржавчины. Собрал он также брошенные арабами в панике боеприпасы,