"Роберт Говард. Клинки братства ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

времен. Буря страстей пуританина улеглась так же внезапно, как и
разразилась, и вот уже перед пиратами вновь стоял твердый как сталь и такой
же смертоносный человек с ледяными глазами. Черный раструб одного пистолета
был нацелен капитану Хардрейкеру прямо в сердце, другой пистолет, точно
гипнотизирующий глаз змеи, переходил с одного пирата на другого. И тот, кто
оказывался под прицелом Кейна, белел как полотно.
- Помолись напоследок, пират, - прежним бесцветным голосом проговорил
Кейн. - Ибо твоя грешная жизнь подошла к концу...
И в первый раз лицо Скопы исказила гримаса страха.
- Господи Боже! - выдохнул он, и капли пота выступили у него на лбу. -
Ты что, просто пристрелишь меня, как шакала, не предоставив мне шанса...
- Ни единого, Джонас Хардрейкер, - равнодушно ответил Соломон Кейн, и
ни рука, ни голос его при этом не дрогнули. - Причем сделаю это с радостным
сердцем. Есть ли под солнцем преступление, которое ты не совершил бы?
Доколе тебе испытывать терпение Господне, ты - черная клякса в Книге деяний
людских! Давал ли ты пощаду слабым, миловал ли беспомощных? Так что прояви
хотя бы напоследок храбрость и прими достойно уготовленную тебе участь.
Пирату потребовалось страшное усилие, но он таки сумел взять себя в
руки.
- Я всю жизнь проявлял храбрость, чего не скажешь о тебе, пуританин!
Здесь только один трус - и это ты!
Ледяные глаза Кейна лишь на мгновение подернулись пеленой гнева. Этот
человек поистине подавил в себе эмоции.
- Это ты трус, - продолжал капитан пиратов: ему терять уже было
нечего.
Никто не мог назвать Скопу глупцом, и, поняв, что ему удалось нащупать
в неприступной духовной броне Соломона Кейна единственное уязвимое место -
гордыню, он во что бы то ни стало решил добраться до пуританина. Тот,
конечно, никогда не хвастался своими подвигами, которые предпочитал
называть деяниями, но очень гордился тем, что никто и никогда не мог
упрекнуть его в трусости.
- Может, я и заслуживаю смерти, Господь нас рассудит, - говорил между
тем капитан Хардрейкер, внимательно наблюдая за пуританином. - Но что
скажут о тебе люди, узнав, что ты даже не предоставил мне возможности
постоять за себя? Да тебя все сочтут отъявленным трусом!
- Людской приговор есть суета сует. - Тень набежала на лицо Кейна. - К
тому же люди знают, трус я или нет.
- А я - нет! Застрели меня, и я отправлюсь на тот свет с мыслью о том,
что ты трусливый пес, какие бы сказки ты сам про себя ни рассказывал! -
торжествующе выкрикнул в лицо Кейну пират.
При всем своем мужестве и благородстве, Соломон Кейн оставался
человеком и обладал слабостями, присущими роду людскому. Тщетно пытался он
сам себя убедить, что негодяй пытается лишь получить шанс спасти свою
шкуру. Сердцем он понимал - нажми он сейчас на курок, и омерзительные
насмешки Скопы-Хардрейкера будут преследовать его до конца жизни. Он угрюмо
кивнул:
- Да будет так. Ты получишь свой шанс, хотя Господу всеблагому
известно, что ты его не заслуживаешь! Выбирай оружие!
Глаза Скопы сузились... О фехтовальном искусстве Кейна среди членов
Берегового Братства и прочих "джентльменов удачи" ходили легенды. С другой