"Роберт эрвин Говард. Час дракона" - читать интересную книгу автора

комнаты были слышны чьи-то осторожные шаги, однако никто из находившихся
здесь людей не отрывал взгляда от саркофага, над которым мужчина в
горностаевой накидке водил в воздухе теперь уже огненным драгоценным
камнем и бормотал заклятия, память о которых была утеряна еще в дни гибели
Атлантиды. Свет и жар, исходившие от этого камня, слепили глаза... И вдруг
резная крышка саркофага вздрогнула и с треском лопнула, словно в центр ее
попал удар сокрушительной силы. Рассыпавшись на куски, она открыла взорам
покоившуюся под ней мумию - сутулую, сморщенную фигуру, коричневая
иссохшая кожа которой проглядывала сквозь прогнившие бинты, а руки и ноги
были похожи на высохшие ветви старого дерева.
- Ты что, оживить его хочешь? - пробормотал с саркастической усмешкой
небольшой смуглый мужчина, стоявший справа. - Да он же рассыплется от
первого прикосновения. Глупости...
Высокий, в руках которого пылал камень, повелительно цыкнул на него.
На его широком белом лбу блестели капельки пота, а глаза были напряженно
расширены. Он еще сильнее наклонился вперед и, стараясь не коснуться
мумии, возложил драгоценность ей на грудь, а потом отступил назад и с
каким-то безумным напряжением стал смотреть на нее, продолжая беззвучно
шептать заклятия.
Казалось, будто частица живого огня мерцает на сморщенной груди
высохших останков. И вдруг сквозь сжатые зубы взирающих на это людей
непроизвольно вырвался короткий вздох, ибо перед их глазами происходила
поразительная перемена. Иссохшая фигура в саркофаге стала приподниматься,
увеличиваться и приобретать объем. Ее прогнившие бандажи и бинты лопались
и превращались в коричневый прах. Конечности мумии выпрямлялись, а кожа
начала светлеть.
- О, господи!.. - прошептал высокий золотоволосый мужчина, стоявший
справа. - Он не из Стигии! Ну, хоть это ладно...
И вновь дрожащий палец приказал ему замолчать. Собака уже перестала
выть, взвизгнув, словно испугавшись чего-то, отголосок этот скоро затих, и
в наступившей тишине стал слышен скрип тяжелых запертых дверей, будто
кто-то с огромной силой давил на них снаружи. Золотоволосый шагнул было
открыть, положив ладонь на рукоять меча, но человек в мантии из горностая
предостерегающе зашипел:
- Остановись! Не разрывай магической цепи! И не подходи к двери, если
тебе дорога жизнь!
Тот, пожав плечами, обернулся и застыл, как вкопанный: в яшмовом
саркофаге лежал с закрытыми глазами живой человек - высокий, крепкий, с
чистой белой кожей и совершенно обнаженный. Потом глаза его раскрылись, но
взгляд их оставался бессмысленным, как у новорожденного. На матовой груди
его, оттененной большой черной бородой, все еще мерцал огромный
драгоценный камень.
Мужчина в накидке зашатался, словно охваченный сильной слабостью
после продолжительного нечеловеческого напряжения.
- Боги! - прошептал он. - Это Ксалтотун!.. Он жив! Валерий! Тараск!
Амальрик! Вы видите? Вы видите!? Я сомневался... Прошлой ночью мы все были
в одном шагу от разверзнутых врат ада, за спинами у нас стояли кошмарные
чудовища темноты, - они следовали за нами по пятам до дверей этой самой
комнаты, - но мы все-таки возвратили жизнь великому магу и чародею!
- И не говори, - жариться нам теперь в этом самом аду веки вечные...