"Линда Ховард. Алмазная бухта" - читать интересную книгу автора

шортов, пытаясь оторвать полоску. Он не обращал внимания на боль, когда
зубами рвал ткань шортов до пояса, где более плотная материя и двойной шов
остановили его. Он снова начал рвать ткань, пока у него не получилось четыре
полосы, после чего стал жевать сам пояс. Он оторвал первую полосу и зажал в
кулаке, пока отрывал вторую.
Он перекатился на спину и поплыл, тяжело вздыхая, когда его раненная
нога расслабилась. Кэлл быстро связал вместе две полосы, чтобы они были
достаточно длинными для перевязки ноги. Затем обернул этот самодельный жгут
вокруг бедра, удостоверяясь, что обе раны были закрыты им. Он натянул жгут
так сильно, как только мог, стараясь не нарушить кровообращение, но при этом
остановить кровь.
С плечом дело обстояло сложнее. Он кусал и тянул, пока не оторвал от
пояса две другие полосы и не связал их вместе. Но как пристроить эту
повязку? Он даже не знал, есть ли сзади выходное отверстие пули, или она все
еще находилась в плече. Медленно и неуклюже он поднял правую руку и ощупал
свою спину, но его сморщившиеся от воды пальцы смогли нащупать только
гладкую кожу, и это означало, что пуля была все еще в нем. Рана была высоко
на плече, перевязать ее теми полосками, какие у него были, практически
невозможно.
Этих полос, даже связанных вместе, было недостаточно. Он снова начал
жевать и оторвал еще две полосы, потом связал все вместе. Все, что ему
удалось, это перекинуть полосу на спину, протянуть ее под мышкой и связать
тугой петлей. Затем он сделал прокладку из остатков материи и подложил ее
под узел полос над раной. Повязка получилась грубой, но у него кружилась
голова, а ноги сковывала смертельная усталость. Сэйбин безжалостно отбросил
оба ощущения, пристально рассматривая звезды, ориентируясь по ним. Он не
собирался сдаваться: он мог держаться на поверхности воды, и даже время от
времени плыть. У него было немного времени до того, как акула может
добраться до него, и он собирался использовать его, чтобы добраться до
берега. Он перевернулся на спину и отдохнул несколько минут, прежде чем
начать медленный и мучительный заплыв к берегу.

Потолочный вентилятор тихо жужжал. Волосы Рэйчел были стянуты в хвост,
на ней были лишь шорты и майка, и, несмотря на жару, ей было удобно. Стакан
ледяного чая постоянно стоял возле ее локтя, и она пригубляла жидкость, пока
читала.
Ночь была жаркой, даже для середины июля в центральной части Флориды.
Рэйчел Джонс уже подстроила свой образ жизни к погоде, сделав его
максимально комфортным - она старалась закончить всякие домашние дела рано
утром или откладывала их на конец дня. Она вставала до восхода солнца,
пропалывала сорняки в своем огородике, кормила гусей и мыла машину. Когда же
температура достигала девяноста градусов, она заходила внутрь, снимала
одежду, бросала ее в стирку, и несколько часов занималась изучением
материалов для курсов по журналистике, которые она вела в Гайнесвилле в
начале осени по вечерам.
Гуси мирно гоготали, ковыляя от одного участка травы к другому и
толпясь вокруг Эбенезера Дака, сварливого старого гусака. Один раз поднялся
шум, когда Эбенезер и Джо, ее собака, поспорили о том, кто имеет право на
участок прохладной зеленой травы под кустом олеандра. Рэйчел подошла к
сетчатой двери и прикрикнула на своих неугомонных любимцев, чтобы они