"Елена Хорватова. Сезон долгов" - читать интересную книгу автора

хозяин ее в чиновниках служит, - объяснял обходчик причину своего
недовольства козам. - А скотина, она не смотрит, кто за телеграфом сидит, а
кто за дорогой следит... Она тоже травки желает, хучь корова, хучь коза...
Сгоняя коз с насыпи в овраг, обходчик подобрал кружевной платочек -
изящный надушенный лоскуток повис на сухой былинке.
- Ишь ты, какую вещь господа выкинули, - удивился обходчик. - После
петербургского поезда чего только не найдешь на насыпи.
Сделав еще пару шагов, обходчик остолбенел - внизу, в овраге, кто-то
лежал. Судя по светлому платью с пышной юбкой, это была женщина.
- Батюшки-светы, да что же это, - обходчик снял фуражку и промокнул
кружевным платочком мгновенно вспотевший лоб. - Эй, девка! Барышня! Господи,
и не шевелится! Спаси и помилуй, Господь милосердный! Барышня, чегой-то
вы...
Скользя подошвами по крутому откосу, обходчик спустился вниз, к лежащей
женщине, тронул ее за плечо и перевернул. С исцарапанного, залитого
бледностью, но все еще красивого лица на него смотрели широко открытые
мертвые глаза.
- Мать честная, покойница, - прошептал обходчик. Правду говорит
примета - подберешь чужой платок, так слезами умоешься.
Бросив коз, он выбрался обратно на насыпь и с криком: "Убили, люди
добрые, барышню туточки убили! Ратуйте! Ой, Божечки, что ж оно такое
делается! Затаскают ведь теперича, затаскают!" - кинулся бежать к станции...

Глава 1

Лошади уныло перебирали копытами, стоя на пыльной, выжженной солнцем
дороге. Кучер дилижанса, забравшись на высокое колесо, привязывал к крыше
багаж - корзины с баклажанами, какие-то тюки в парусине и два щегольских
заграничных чемодана из тисненой желтой кожи. Чемоданы принадлежали высокому
бледному господину в фуражке судебного ведомства. Сам он, прихватив
небольшой дорожный саквояж и массивную трость, устроился внутри дилижанса и
с нетерпением выглядывал в мутное оконце.
Но дилижанс еще долго стоял на солнцепеке, пока не дождался
непременного, по мнению кучера, количества седоков. Только когда все сиденья
оказались плотно забиты и рядом с кучером на облучке пристроился пассажир из
тех, что попроще, возница хлестнул лошадей и экипаж тронулся в путь.
В окна врывался горячий ветер, присыпая лица пассажиров мелкой пылью.
Не верилось, что дело идет к осени, солнце жгло как в разгар лета.
Громоздкая повозка подпрыгивала на ухабах дороги.
- Ну и жарища, будь она неладна, - пожаловался румяный толстяк в
вышитой рубашке и модном соломенном канотье, желавший, видимо, завести
беседу с судейским чиновником, чтобы развеять дорожную скуку. - Хуже нет в
такую жару быть в дороге... Разве что дела из дому гонят.
Судейский чиновник улыбнулся в ответ доброжелательной улыбкой
воспитанного человека. С этой улыбкой он казался совсем молодым, только
болезненная худоба и бледность на молодом лице были как-то неуместны.
- А вы, милостивый государь, простите за любопытство, по делам изволите
ехать или так, путешествуете? - поинтересовался толстяк, ободренный улыбкой
попутчика. - А може, в гости к кому собрались?
- Вы угадали, я еду в гости, - поддержал разговор судейский.