"Вильям Хортсберг. Сердце ангела " - читать интересную книгу автора

Глава четвертая

Я вернулся в Покипси и остановился у первого попавшегося гриль-бара.
Вначале я позвонил в больницу для ветеранов в Олбани. Это потребовало
времени, но там лишь подтвердили то, что я и так знал: к ним никогда не
переводился пациент по имени Джонатан Либлинг - ни в 1945 году, ни позже. Я
поблагодарил, оставил трубку болтаться на проводе и, отыскав в телефонной
книге номер доктора Фаулера, позвонил ему. Ответа не было. Я выслушал
дюжину гудков и повесил трубку.
Потом, быстренько пропустив стопку спиртного, я спросил у бармена, как
проехать к дому 419 по Саут Киттридж-стрит. Он нарисовал на салфетке
примерный план и с наигранным безразличием заметил, что этот район городка
считается самым богатым. Картографические усилия бармена окупились
выложенными мной чаевыми.
Саут Киттридж, приятная, окаймленная деревьями улица, находилась в
нескольких кварталах от кампуса4. Дом доктора оказался деревянной
викторианской постройкой в готическом стиле, с круглой башенкой на углу и
множеством резных завитушек под скатом крыши, напоминающих кружева на
воротнике старой леди. Постройку огибал широкий портик с дорическими
колоннами, а высокие живые изгороди из сирени окаймляли Дворик.
Я медленно проехал мимо, приглядываясь к дому, и поставил свой "шеви"
за углом, перед церковью, обнесенной стеной из тесаного камня. На фасаде
висела табличка с объявлением о субботней проповеди: "СПАСЕНИЕ В НАС
САМИХ". Я взял свой черный "дипломат" и пешком вернулся к дому 419 по Саут
Киттридж-стрит, - ни дать ни взять страховой агент в погоне за
комиссионными.
В парадную дверь был врезан овал из матового стекла, за которым смутно
виднелась обшитая панелями прихожая и лестница с ковровой дорожкой, ведущая
на второй этаж. Я позвонил дважды, подождал. Никого. Я снова позвонил.
Подергал ручку двери. Заперто. Замку было по меньшей мере лет сорок, а
отмычку я с собой не захватил.
Я обошел дом, "проверяя" каждое окно, но безуспешно. Сзади находилась
дверь в подвал. Она была заперта на висячий замок, но некрашенная
деревянная рама казалась старой и хлипкой. Я извлек из "дипломата" фомку и
отогнул скобу.
Ступени вниз. Паутина. Мрак. Если бы не узкий луч моего фонарика, я бы
сломал себе там шею. Посреди подвала, словно языческий идол, возвышалась
угольная печь. Я отыскал лестницу черного хода и полез наверх.
Дверь оказалась открытой; я вышел на кухню. Во времена Гувера она,
должно быть, являла собой чудо современной техники: там была газовая плита
на длинных гнутых ножках и холодильник с цилиндрическим мотором наверху,
выглядевшим как старая коробка.
Если доктор живет здесь один, то ему нельзя отказать в аккуратности.
Тарелки вымыты и стопкой сложены на подставке. Покрытый линолеумом пол
натерт. Я оставил "дипломат" на застеленном клеенкой кухонном столе и
осмотрел весь дом.
Столовая и гостиная выглядели так, будто ими никогда не пользовались.
Громоздкую мебель, расставленную словно напоказ, как в мебельной лавке,
толстым слоем покрывала пыль. На втором этаже находились три спальни. Шкафы