"Вильям Хортсберг. Сердце ангела " - читать интересную книгу автора

- Прекрасная шутка. А еще какие вы знаете?
- Вы не поняли. - Он снял очки и вытер глаза. - Мой папаша сделал
крупную ставку на Джонни: он вложил все деньги, до последнего цента, в
контракт, который выкупил у Спайдера Симпсона. И вот, когда он ухватил
жар-птицу за хвост, Фаворита призвали в армию. А ведь уже были подписаны
контракты на киносъемки и все такое прочее. Армия отправляет собственность
ценою миллион долларов в Северную Африку и через три месяца возвращает
домой мешок гнилой картошки.
- Очень жаль.
- Верно, чертовски жаль. А для папы тем более. Он так и не оправился
после этого удара. Несколько лет он держался, не терял надежды, что Джонни
поправится и вернется с помпой, подсластив ему пилюлю. Наивняк...
Я встал.
- Можете дать мне название и адрес больницы, где содержится Фаворит?
- Спросите у секретарши. Она должна знать.
Я поблагодарил его за потраченное на меня время и вышел. В приемной,
пройдя кучу формальностей, я получил от секретарши записанный на бумажке
адрес: "Больница памяти Эммы Додд Харвест".
- Вы бывали когда-нибудь в Покипси? - спросил я, засовывая сложенную
полоску бумаги в карман рубашки. - Прелестный городок.
- Шутите? Я вообще не выезжала из Бронкса.
- Ну, а в зоопарке?
- В зоопарке? А что мне там делать?
- Не знаю. Но все-таки загляните как-нибудь. Тамошняя компания может
вам понравиться...
Выходя из дверей, я на секунду обернулся и успел заметить разинутый в
изумлении красный рот величиной с хула-хуп и бесформенный ком жвачки на
розовом языке.


Глава девятая

На первом этаже Брилл-Билдинг, по обе стороны от дверей, располагалось
два бара, выходившие окнами на Бродвей. Одним из них был бар "Джек Демпси",
где собирались завсегдатаи боксерских матчей, а другим - "Тэрф", приют
музыкантов и поэтов. Из-за синих зеркальных окон фасада он походил на
мрачный и негостеприимный грот где-нибудь на Капри.
Внутри же это была обычная забегаловка. Я прогулялся вдоль стойки и
нашел человека, который был мне нужен, - Кении Помероя, аккомпаниатора и
аранжировщика еще с тех времен, когда меня и на свете не было.
- Как дела, Кении? - шепнул я, залезая на соседний табурет.
- Ба, Гарри Энджел, знаменитая ищейка! Сколько лет, сколько зим!
- Верно, Кении. У тебя пустой бокал. Погоди, я закажу. - Я помахал
бармену и взял два "Манхэттена".
- Твое здоровье, малыш, - произнес он, поднимая бокал. Кении Померой
был лысым толстяком с картофелиной вместо носа и комплектом подбородков,
помещавшихся один под другим, как бы про запас. Он всегда носил пиджаки из
грубой шерстяной ткани и кольца с розовыми сапфирами. Единственным местом,
где я когда-либо встречал его, кроме репетиционного зала, была стойка в
"Тэрфе".