"Пророчество Черной Исабель" - читать интересную книгу автора (Кинг Сьюзен)

12

Когда они выехали из леса, Исабель ахнула: вид и впрямь открылся изумительный. Поляна сияла и золотилась в лучах солнца, словно ее устлали драгоценной парчой, и посреди этого великолепия стоял маленький уютный домик, совершенно такой, каким его описал Линдсей.

Как всегда, после приступа слепоты на девушку напал зрительный голод: она жадно разглядывала все вокруг, наслаждаясь солнцем, красками, игрой света и тени. Когда взгляд Исабель упал на Линдсея, ее поразило ощущение силы, исходившее от его фигуры. Высокий, широкоплечий, он гордо восседал на вороном жеребце, держа на одной руке пойманного в лесу сокола. Изысканно-красивая в своем серо-коричневом оперении с тонкими короткими черточками птица вертела головой, поблескивая на солнце золотистыми глазами.

Джеймс через плечо бросил взгляд на Исабель и отвернулся.

Она почувствовала, что ее шею и щеки заливает румянец. Ей вспомнился недавний поцелуй – страстный, упоительный, нежный, рассеявший угнетавшую ее тьму.

В тот момент переполненная благодарностью Исабель хотела целовать своего избавителя еще и еще, так же упоительно и страстно, как он поцеловал ее, но он снова отвернулся от нее, вмиг став чужим и холодным. А потом случилось и вовсе ужасное: он признался, что предал Уоллеса!

Его слова ранили Исабель в самое сердце, причинив боль, которая была во сто крат сильнее страданий от телесных ран. И теперь, глядя на Линдсея, девушка снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: неужели он действительно предал Уоллеса, своего вождя и друга? Нет, несмотря на его признание, она не могла в это поверить.

В ее душе царил полный разлад. Только что, за несколько минут до страшных слов Джеймса, ей довелось услышать, как лжет и признается в похищении беззащитной женщины по имени Маргарет Кроуфорд сэр Ральф, которого Исабель и ее отец считали рыцарем без страха и упрека. Кроме того, безутешный жених, только что потерявший невесту, был чересчур практичен и деловит.

Исабель вздохнула и поморщилась: нет, ему нельзя доверять, как и Линдсею. И все же из них двоих – рыцаря и разбойника – она отдала бы предпочтение последнему.

Сокол на руке Джеймса встрепенулся, взмахнул крыльями и вскрикнул. Новый хозяин успокоил его и остановил лошадей.

В дверях домика появилась пожилая женщина в грубом домотканом платье, с седыми, как снег, волосами. И ростом и статью она, пожалуй, не уступила бы мужчине-воину. Воинственно подбоченившись, она воззрилась на нежданных гостей.

– Здравствуй, тетушка, – сказал Линдсей и спрыгнул на землю.

Глаза Элис наполнились слезами. Она шагнула навстречу и стиснула его в объятиях, потом отпустила и пригласила в дом:

– Входи скорее, Джейми, ведь тебя ищут! О господи, кто это с тобой? – Она повернулась к девушке. – Неужто Черная Исабель?

– Она самая, – кивнул Линдсей. – Жива, как видишь.

– Ты слышал, что сказал Ральф Лесли? – удивилась Элис.

– По большей части. Мы с Исабель прятались в папоротнике на опушке, – пояснил ее племянник и, посадив поудобнее сокола, свободной рукой снял с лошади свою пленницу. Поставив ее на землю, он тотчас же отдернул руку, как будто обжегся, и Исабель оказалась лицом к лицу с суровой матроной.

– Бедняжка, похоже, вам здорово досталось, – заметила Элис, оглядывая путешественницу. – Кстати, где ты взял сокола, Джейми?

– О, это длинная история, тетя, – устало отозвался он.

– Но ты мне ее непременно расскажешь. А ты, милочка, – женщина погладила Исабель по щеке, – похожа на белую голубку: такая же бледная и хорошенькая! – Она заключила гостью в могучие объятия и повела в дом. – Ой, ты хромаешь, и рука перевязана… Что случилось, Джейми?

– Она ранена, – коротко ответил тот, идя следом за женщинами. Исабель отметила про себя, что он благоразумно не упомянул о слепоте.

– Час от часу не легче! – воскликнула Элис. – Кто же посмел поднять руку на леди? Видит бог, – покачала она головой – ты не устаешь меня удивлять, племянник. За тобой гонятся, ты являешься сюда с потрепанным соколом, раненой девушкой… Милостивый боже, да она еле стоит на ногах!

– Именно поэтому мы здесь, тетя. Я знал, что ты нас примешь и не будешь задавать чересчур много вопросов.

– А следовало бы, разбойник ты этакий! – насупилась женщина. – Как ты допустил, чтобы леди Исабель ранили? – Она перевела недовольный взгляд на птицу. – И этот сокол… Он хоть ручной? На вид-то совсем дикий.

– Нет, он не успел одичать окончательно.

– Ты не забыл о Рагнел? Будь осторожен, когда войдешь со своим соколом в дом. Лучше отнеси-ка его в пещеру, а заодно спрячь и украденных у англичан лошадей. Что скажешь – я не права и лошади не английские?

– Нет, ты, как всегда, права, тетя, – пряча усмешку, ответил Джеймс.

– То-то же, – проворчала Элис. – Мне ли не знать английских лошадей! И не смейся надо мной, парень, ведь сегодня ради тебя я согрешила: солгала, что давно тебя не видела и ничего не знаю об аресте Маргарет. Хоть и маленький, а грех, так что ты не хихикай украдкой, Джейми, а лучше помолись о спасении моей души.

– Конечно, помолюсь, – ответил Линдсей, и его лицо озарилось нежной улыбкой.

В домике царил полумрак, небольшую комнату освещал только огонь очага. Едва порог переступил Линдсей с соколом, как из темного угла раздался гортанный клекот и шум крыльев. Опустившись на плоский сундук, девушка оглянулась на шум: большая хищная птица, привязанная путами к высокой жердочке, упала навзничь и забилась в припадке.

Сокол Линдсея, до смерти испугавшись шума, сделал то же самое. Джеймс со стоическим выражением на лице выставил руку вперед, давая своему питомцу вволю помахать крыльями.

– Ну вот, я же предупреждала! – всплеснула руками Элис. – Рагнел испугалась твоего дикаря, а ведь мне стоило немалого труда успокоить ее после визита незваных гостей!

Добрая женщина бросилась к пернатой любимице и принялась ласково уговаривать ее успокоиться.

Исабель, удобно устроившись на сундуке, с интересом рассматривала птиц. Рагнел, крупная самка со светло-коричневым хвостом, намного превосходила по размеру питомца Линдсея, но он неистово бил крыльями и, судя по всему, в буйстве ей нисколько не уступал. Элис и Джеймс молчали, терпеливо дожидаясь конца припадка.

Когда сокол успокоился, Линдсей поднял его и посадил на руку. Самка продолжала биться, вися на своей жердочке вниз головой, но и она стала постепенно затихать.

– Рагнел нарочно закатывает истерики для новых зрителей, – заметил Джеймс.

– Да уж, она любит устраивать представления, – согласилась Элис, водружая птицу на насест. – Тебе бы в скоморохи пойти, слышишь, глупая, никчемная птица! – добавила женщина, ласково приглаживая растрепанные перья на груди своей любимицы.

Заклекотав, Рагнел вцепилась в жердочку лапами, вернее, одной правой лапой, потому что вместо левой у нее был серебряный протез. Исабель широко раскрыла глаза от изумления: такого она еще никогда не видела. Серебряная лапа, привязанная к культе тонким кожаным ремешком, очень походила на настоящую.

– Она лишилась одной лапки, когда была еще птенцом, – пояснила тетушка Линдсея. – Мы выхаживали ее, баловали, вот она и выросла такой капризной.

Джеймс медленно, осторожно отошел от двери.

– Тихо, леди Рагнел, успокойтесь, я привез вам дружка, – сказал он.

– Да уж, будь повежливее, бестолковая птица, не то мне придется надеть на тебя колпачок, – пригрозила Элис, – а мне бы этого ох как не хотелось.

Поговорив со свой питомицей еще немного, добрая женщина повернулась к племяннику и пристально посмотрела на него.

– О, я понял, что ты хочешь сказать, дорогая тетушка, – поднял свободную руку Линдсей. – Прочел по глазам.

– Я хочу знать правду, и немедленно, – потребовала Элис. – Почему тебя разыскивает сэр Ральф Лесли? Зачем он захватил Маргарет, неужели ради выкупа?

– Меня разыскивают англичане, а Лесли просто им помогает, – с деланным равнодушием пожал плечами Джеймс. – Ни для кого не секрет, что это я напал на отряд англичан, арестовавший Уоллеса. Что касается Маргарет… Ты ведь знаешь, Лесли был среди тех, кто отвез нас с ней прошлой весной в Карлайл, – он взглянул на Исабель, как бы обращаясь и к ней тоже. – Несколько недель назад, когда я сбежал от англичан, Лесли забрал Маргарет к себе.

– Господи, мало того, что убили моего Тома, – горестно пробормотала Элис, – так теперь еще и отняли племянницу… Ах Маргарет, Маргарет, сорвиголова… И зачем только она отправилась вслед за своей родней в лес биться против англичан, разве это женское дело? Я так надеялась, что англичане ее отпустят, но куда там…. Спаси ее, очень тебя прошу, я не перенесу, если с ней что-то случится, Джейми, – попросила она. – А какое отношение к этому делу имеет прорицательница и почему Ральф Лесли считает, что она погибла в огне?

– Англичане осадили ее замок, а я помог Исабель и ее солдатам сбежать. Знаешь, нам пришлось спускаться с высоченного утеса.

– Мы сами подожгли замок, – добавила девушка.

– Вот ужас! – ахнула добрая женщина.

– К сожалению, дело обстоит еще хуже, тетя, – заметил Джеймс. – Англичане прострелили Исабель руку и ногу, она нуждается в лечении и отдыхе.

– Сэр Ральф будет рад узнать, что она жива.

– Думаю, он очень скоро об этом узнает, – мрачно ответил Линдсей.

– Он ее очень любит, уж можешь мне поверить.

– Да, думаю, он захочет получить ее обратно.

Что-то в его тихом голосе заставило Исабель вздрогнуть: ей вдруг захотелось, чтобы тем человеком, который любит ее и хочет получить обратно, был Джеймс. Короткое, но яркое воспоминание о поцелуе в папоротнике пронеслось в ее голове. Она вздохнула и отвернулась.

– Но он ее не получит, – добавил Джеймс, поглядев на девушку, – пока не отпустит Маргарет.

– Ты хочешь обменять ее на Маргарет? – нахмурилась Элис.

– Да, была у меня такая мысль.

– Что ж, так тому и быть. Лесли получит прорицательницу, прорицательница – жениха, а мы – Маргарет. Кто останется внакладе?

– Действительно, кто? – пробормотал Линдсей, не сводя глаз с Исабель.

– Лучше позвольте мне поехать в Уайлдшоу, – устало предложила девушка. – Я умолю сэра Ральфа отпустить Маргарет. Может быть, мой отец уже там, я должна это выяснить.

– Нет, так не пойдет, – покачал головой Линдсей.

– Я все равно там буду! – выпалила она.

– Это что, предсказание? – тихо спросил Линдсей.

– Хватит пререкаться, – встала между ними Элис. – Вы оба просто с ног валитесь от усталости, так что сначала отдохните, поешьте, а потом уж будете решать, что делать.

Линдсей послушно кивнул, а Исабель, проведя рукой по спутанным волосам, закрыла ладонями лицо и пробормотала:

– Да, я очень, очень устала…

– Пойду-ка я спрячу лошадей, да заодно отнесу в пещеру сокола, – сказал Джеймс и пошел к двери.

– Правильно, – одобрила Элис, – Рагнел не потерпит присутствия другого сокола. Не птица, а сущее наказание! Смотри, она, похоже, снова собирается устроить нам сцену.

Рагнел, словно понимая, о чем идет речь, издала гортанный крик и подняла крылья.

– Может быть, ей не нравится жених, которого мы привезли, – предположил Линдсей. – Мы назвали его Гэвин.

– Что ты! Рагнел его не примет, она никогда не найдет себе достойную пару.

– Почему же? – возразил Линдсей. – Все находят рано или поздно.

Кивнув Исабель, он вышел.

Девушка застыла, глядя ему вслед широко раскрытыми глазами.

– Ну и дела, – проворчала тетушка. – Спаси и сохрани нас господь…

– А она храпит, твоя прорицательница, – сообщила Линдсею Элис, когда девушка заснула, – правда, не так громко, как покойник Найджел. От его храпа, бывало, полог над кроватью колыхался, как от ветра.

Джеймс рассмеялся – тихо-тихо, чтобы не разбудить девушку, – и допил эль из деревянной чашки. Устроившаяся рядом на деревянной скамье у очага, Элис споро чинила порванное платье гостьи.

Неожиданно ее красноватое в отблесках огня лицо нахмурилось.

– Джейми, помни, ты и Маргарет – единственное, что у меня осталось в жизни. Семь лет назад в Стерлинге погибли два моих старших сына, спустя три года меня покинул их отец, мой милый Найджел, а прошлой весной и младший сынок, Том…. – Она замолчала, подавляя слезы.

– Я знаю, как тебе тяжело, дорогая, – тихо ответил Линдсей.

– Ты должен во что бы то ни стало освободить Маргарет из заточения, Джейми.

– Так и будет, тетушка, не волнуйся.

– Я надеялась, что вы с ней когда-нибудь поженитесь, – продолжала Элис. – Вы ведь не кровные родственники: ты – сын моей сестры, она – племянница Найджела. Маргарет замечательная девушка.

– Да, – кивнул Джеймс, – только упрямая, как бык.

Элис не удержалась от улыбки:

– Вот и Том, когда был маленький, однажды сказал то же самое: «Знаешь, мама, Маргарет упряма, как бык, и зад у нее, что у коровы. Я не хочу с ней играть». Ох, и досталось пострелу за эти слова по его собственному заду метлой!

Она засмеялась, но тут же захлюпала носом, не сумев сдержать слез. Линдсей с нежностью обнял ее:

– Элис, дорогая…

– Ничего, Джейми, ничего, – пробормотала она. – Пока у меня есть ты и Маргарет, со мной все будет в порядке.

Но ее глаза наполнились тоской. Смерть мужа и гибель троих сыновей, отдавших жизнь за свободу Шотландии, – невосполнимая утрата, хотя Элис от всего сердца любила племянника и племянницу.

Что-то теплое и мягкое ткнулось Линдсею в ногу: большой белый кот требовал своей доли ласки. Горец наклонился и погладил его по спине:

– Здравствуй, здравствуй, Космо. Ты не ленишься, ловишь мышей для нашей леди Рагнел? Может, принесешь парочку-другую для Гэвина?

– Не рассчитывай на этого пройдоху, – махнула рукой Элис. – Он приносит Рагнел мышей только потому, что боится ее и хочет задобрить. Тебе придется самому ловить мышей для своей птицы. Кстати, попробуй предложить ему воробьев, соколы их ох как любят. – Она посмотрела на кота, который, отойдя от Линдсея, с любопытством остановился у кровати, и вполголоса прикрикнула на него: – Прочь оттуда, негодник, не то разбудишь девушку, кыш!

Космо послушно отошел и свернулся клубочком у очага.

Линдсей взглянул на тетушкину кровать с задернутыми занавесками, стоявшую в алькове у северной стены дома. Похоже, Исабель проспит до самого утра и, можно надеяться, проснется достаточно отдохнувшей, чтобы он мог наконец кое о чем ее расспросить.

Когда Линдсей вернулся из пещеры, где устроил на ночь сокола, Элис уже уложила девушку спать, накормив овсянкой, вымыв в ванне и наложив на раны повязки с мазью из лечебных трав. Джеймс поел, и добрая женщина, долив ванну, предложила ему искупаться. Он быстро разделся и погрузился в горячую воду.

На поверхности еще плавала мыльная пена и пахло лавандой – Исабель любила лавандовое мыло. Воображение тотчас нарисовало ему ее стройное молочно-белое тело, только что побывавшее в этой ванне… Джеймс тряхнул головой, прогоняя грешные мысли, и принялся скрести бритвой отросшую бороду.

Купание в теплой воде помогло ему сбросить накопившуюся усталость. Увы, для Линдсея оно было редкостной роскошью: обычно и летом, и зимой он мылся в естественном водоеме возле своего лесного жилища.

Надев рубаху и штаны из коричневой саржи, принадлежавшие покойному кузену Тому, такому же высокому и широкому в кости, как мать, Джеймс уселся у огня и принялся рассказывать Элис о том, что произошло после его побега из английского плена. Она прервала его только дважды: чтобы похвалить за попытку освободить Уоллеса, отважную, хоть и неудачную, и за спасение обитателей осажденного Аберлейди.

Когда племянник закончил свой рассказ, добрая женщина отругала его за то, что Исабель оказалась в таком плачевном состоянии, но Джеймса это совсем не огорчило. Он знал: какой бы промах он ни допустил, для тетушки он навсегда останется самым честным человеком на свете.

Какое счастье, что хотя бы она по-прежнему безоглядно в него верит…

За маленькими окошками сгустилась ночная тьма. Разговор мало-помалу угас; Элис снова уткнулась в свое шитье, и Джеймс замер, наслаждаясь тишиной и ощущением вселенского покоя, которое всегда охватывало его возле тетки в этой крошечной хижине, как и раньше – в данфермлайнском доме Кроуфордов.

– А она все-таки храпит, эта девица, – вдруг заметила женщина, поднимая глаза. – Послушай сам.

Действительно, из-за занавески доносилось тихое похрапывание. Джеймс подавил улыбку. Бедная тетушка слишком долго жила одна, поэтому эти негромкие, но непривычные звуки раздражали ее слух.

– Если немного повернуть ее голову в сторону, она перестанет храпеть, – сказал он.

– Откуда ты знаешь? – спросила Элис, бросая на племянника пристальный взгляд.

– Прошлую ночь мы провели вместе в лесу.

– То-то ты с ней так ласково разговариваешь, – прищурилась женщина, – и все заботишься, чтобы ей было поудобней! – Глаза Элис подозрительно блеснули. – А как же Маргарет?

– Все совсем не так, как ты думаешь, – твердо возразил Джеймс. – Я забочусь об Исабель, потому что отвечаю за ее безопасность.

– И как долго ты собираешься ее держать у себя? – спросила Элис, вновь склоняясь к шитью.

– Не волнуйся, скоро я дам знать Лесли, что она у меня.

– Боюсь, тебе не захочется ее отпускать, – проворчала женщина.

– Ты даже не можешь себе представить, как с ней трудно, – поджал губы Линдсей. – С самого начала все пошло не так, как я ожидал; к тому же ее ранили, и теперь нужно дать ей время оправиться от ран.

Он неловко замолчал, не в силах объяснить Элис, какие сложные чувства связывают его с заложницей. Впрочем, он и сам еще в них не разобрался.

– Я думала, Черная Исабель постарше будет, – заметила женщина, – а она совсем девчонка, и такая милая, хрупкая… Как вспомню, какие страшные, кровавые события она предсказала, просто оторопь берет…

– Да уж, – буркнул Джеймс, грея руки у очага. – Она предсказала, что предатель выдаст Уоллеса англичанам, что его ждет мученическая смерть и что в этом будет моя вина. Почему, Элис, как ты думаешь? По чьему наущению она так поступила?

– Не знаю… Может быть, она настоящая пророчица и видит будущее? – предположила тетушка.

– Не исключено… – тихо ответил Линдсей, вспомнив, что случилось с Исабель в лесу. – Но я уверен, что некоторые люди были готовы на все, чтобы остановить Уоллеса, и теперь не жалеют сил, чтобы остановить нас, его соратников по борьбе за независимость Шотландии.

– По-твоему, Исабель знает, кто эти предатели?

– Вряд ли она может назвать их по именам, за исключением разве что Ральфа Лесли. Но она, вероятно, знает тех, кто охотился за Уоллесом.

– Сэр Ральф носит черную повязку в знак траура по Исабель, он ее любит.

– Сомневаюсь. Впрочем, даже если он ее любит, это не мешает ему творить кровавые дела. Я уверен, что стал жертвой заговора: тот, кто погубил Уоллеса, нарочно свалил всю вину на меня. Но я узнаю правду во что бы то ни стало.

– Да, Джейми, ты должен восстановить свое честное имя.

– Слишком поздно, тетя, – покачал головой Линдсей, – моя репутация погублена навсегда, но разоблачить негодяев – мой долг перед памятью Уоллеса.

Он тяжело вздохнул и отвернулся. Конечно, лучше было бы рассказать Элис правду о своей неблаговидной роли, но будет ли тетушка его по-прежнему любить и уважать после этого? Нет, лучше уж промолчать…

– Джейми, – негромко проговорила Элис, словно почувствовав, что он недоговаривает что-то важное, – я никогда не поверю, что ты предатель, как бы о тебе ни судачили люди.

Линдсей промолчал, боясь продолжать разговор на эту тему, и в комнате повисла гнетущая тишина.

– Уже поздно, – сказал он наконец. – Пойду проведаю сокола. Боюсь, на него плохо действует одиночество, и лучше надеть на него колпачок. Дай-то бог, чтобы он сейчас спал, а не бился в очередном припадке.

– Тебе тоже нужно поспать, не вздумай всю ночь возиться с птицей.

– Не волнуйся, я посплю, а дрессировать начну утром.

– Ты ведь поклялся больше не заводить ловчих птиц!

– Понимаешь, этого сокола я нашел в лесу, он зацепился путами за ветку. К тому же у него повреждено крыло. Разве я мог его бросить? Но когда он выздоровеет, наберется сил, я выпущу его на волю.

– Как знать, может быть, эта птица – маленький подарок судьбы, – философски заметила Элис.

– Или еще одно испытание, – в тон ей ответил Линдсей, беря одну из трех свечей, стоявших на столе.

– Нет, Джейми, подарок, потому что испытаний ты перенес уже достаточно.

– Боюсь, господь придерживается другого мнения, – мрачно произнес Линдсей и вышел за дверь.