Глава 12. Отвращение к соперничеству

Из-за своего разрушительного характера соперничество людей, страдающих неврозом, порождает огромную тревожность и вследствие этого вызывает отвращение к соперничеству. Теперь встает вопрос: из каких источников и каким образом возникает эта тревожность?

Вполне понятно, что одним из ее источников является страх возмездия за безжалостное и неотступное преследование честолюбивых целей. Тот, кто унижает и подавляет других, как только они достигают или хотят достичь успеха, должен остерегаться обратного удара. Но такой страх возмездия, хотя он и будет жить в каждом, кто достигает успеха за счет других, вряд ли является единственной причиной возрастающей тревожности и вытекающего из нее внутреннего запрета на участие в соперничестве.

Опыт показывает, что один только страх возмездия не обязательно ведет к внутренним запретам. Напротив, он может приводить в результате к хладнокровному вычислению предполагаемого или реального врага, к конкуренции или злобе на других людей или попытке расширить собственную власть с целью защиты от любого поражения. Определенный тип удачливого человека имеет лишь одну цель — приобретение власти и богатства. Но если сравнить структуру таких личностей со структурой настоящего невротика, выявляется одно поразительное отличие. Безжалостному искателю успеха безразлична любовь других. Он не хочет и не ждет ничего от других — ни помощи, ни каких-либо проявлений великодушия. Он уверен, что может чего-то достичь исключительно благодаря себе. Конечно, он будет использовать других людей, но лишь постольку, поскольку они будут полезны для достижения его собственной цели. Любовь ради нее самой ничего не значит для него. Его желания и формы защиты выстраиваются в один ряд: власть, престиж, обладание. Даже если человека толкают к такому типу поведения внутренние конфликты, обычные невротические черты не разовьются при условии, что ничего внутри него не будет препятствовать осуществлению его стремлений. Страх лишь подтолкнет его к увеличению усилий для достижения еще большего успеха.

Однако человек невротического склада действует сразу в двух направлениях, которые являются несовместимыми: им движет агрессивное стремление к доминированию типа «никто, кроме меня», и в то же самое время он испытывает непомерное желание быть всеми любимым. Эта ситуация, когда человек зажат между честолюбием и любовью, является одним из центральных конфликтов при неврозах. Главная причина того, почему невротик начинает бояться своих честолюбивых желаний и претензий, почему он не хочет признать их и почему он их сдерживает или даже испытывает к ним отвращение, заключается в его боязни потерять любовь. Другими словами, причина, по которой невротик сдерживает свое соперничество, заключается не в том, что требования его Супер-Эго являются особо жестокими и слишком сильно препятствуют его агрессивности, а в том, что он находит себя попавшим в затруднительное положение между двумя в равной степени настоятельными потребностями: честолюбием и потребностью в любви.

Эта дилемма практически неразрешима. Нельзя одновременно «идти по головам» людей и быть любимым ими. Однако у невротика напряжение столь велико, что он действительно пытается разрешить эту дилемму. В общем он пытается найти решение двумя путями: через оправдание своего стремления властвовать и огорчение по поводу его нереализованности и через сдерживание своего честолюбия. Мы кратко остановимся на описании его усилий, с помощью которых он стремится оправдать свои агрессивные требования, потому что они имеют те же самые характеристики, которые мы уже обсуждали в связи со способами достижения любви и их оправданием. Здесь, как и там, оправдание важно в качестве стратегии: это попытка сделать данные требования бесспорными, чтобы они не закрыли человеку возможность быть любимым. Если он пренебрежительно относится к другим людям, стремясь унизить их или нанести им поражение в ходе соперничества, он будет глубоко убежден в том, что ведет себя абсолютно объективно. Если он захочет эксплуатировать других людей, то сам будет верить и постарается заставить поверить других, что крайне нуждается в их помощи.

Именно эта потребность в оправдании больше, чем что-либо иное, вносит элемент едва уловимой тайной неискренности, которая пронизывает личность, даже если в основе своей этот человек честен. Она объясняет также ощущение собственной непреклонной правоты, которое является часто встречающейся чертой характера у невротичных людей, иногда явно выраженной, иногда скрытой за уступчивостью или даже склонностью к самообвинению. Такое отношение с позиций уверенности в собственной правоте часто путают с «нарциссическим» отношением. В действительности оно не имеет ничего общего с формой любви к себе. Оно даже не содержит в себе никакого элемента самодовольства или самомнения, потому что, вопреки внешней видимости, здесь никогда нет реального убеждения в собственной правоте, а лишь имеется постоянная отчаянная потребность в том, чтобы его действия казались оправданными. Другими словами, это вынужденная защитная установка, порождаемая стремлением решить определенные проблемы, которые в конечном счете возникают в результате тревожности.

Наблюдения, сделанные в отношении потребности к оправданию, были, возможно, одним из факторов, наведшим Фрейда на мысль о наличии особенно жестких требований со стороны Супер-Эго, которым подчиняется невротик в ответ на свои разрушительные стремления. Имеется еще один аспект потребности в оправдании, который особенно склоняет в пользу мысли о такой интерпретации. В дополнение к тому, что оправдание является незаменимым в качестве стратегического средства при взаимодействии с другими, у многих невротиков оно является также средством удовлетворения настоятельной потребности казаться в собственных глазах непогрешимым. Я возвращусь к этому вопросу, когда буду обсуждать роль чувства вины при неврозах.

Прямым результатом тревожности, связанной с невротическим соперничеством, является страх неудачи и страх успеха. Страх неудачи отчасти является выражением страха быть униженным. Любая неудача становится катастрофой. Например, ученица, не оправдавшая всеобщих ожиданий, начинает испытывать чрезмерный стыд и к тому же чувствовать отвержение со стороны подруг. Такая реакция имеет тем большее значение, что часто те или иные события переживаются как неудачи, хотя в действительности или не являются ими, или весьма несущественны. Например, к таким «неудачам» можно отнести получение плохих отметок, или неудачную сдачу экзамена, или неудавшуюся вечеринку — короче говоря, все, что не отвечает завышенным ожиданиям. Отказ любого рода, на который, как мы видели, невротик реагирует сильной враждебностью, сходным образом воспринимается как провал и, следовательно, как унижение.

Страх человека, страдающего неврозом, может чрезвычайно усилиться при мысли о том, что другие тайно злорадствуют по поводу его неудачи, потому что знают о его ненасытном честолюбии. Чего он страшится больше, так это публичного поражения в соперничестве. Он сознает, что простую неудачу можно простить, она может даже скорее возбудить симпатию, чем враждебность. Но раз он показал свою заинтересованность в успехе, то теперь окружен стаей преследующих врагов, которые притаились в ожидании случая сокрушить его при любом признаке слабости или неудачи.

Возникающие в результате этого отношения различаются в зависимости от содержания страха. Если акцент падает на страх неудачи как таковой, человек удваивает свои усилия или даже идет на отчаянные действия в своих попытках избежать поражения. Может возникать острое состояние тревоги перед решающими испытаниями его силы или способностей, такими, какэкзамены или публичные выступления. Если, однако, акцент делается на страхе того, что другие узнают о его честолюбии, картина будет прямо противоположной. Тревожность, которую он испытывает, заставит его делать вид незаинтересованности и приведет к отказу от каких-либо усилий. Контраст между этими двумя картинами заслуживает внимания, ибо он показывает, как два типа страха, которые в конце концов родственны, могут породить два совершенно различных набора характеристик. Человек, соответствующий первому образцу, будет неистово работать перед экзаменами, в то время как человек, отвечающий второму образцу, возможно, не будет проявлять особого интереса к стоящей перед ним задаче.

Обычно невротик осознает лишь следствия своей тревожности. Например, он не способен сосредоточиться на работе. Или он испытывает ипохондрические страхи, такие, как страх болезни сердца из-за физического напряжения или страх нервного расстройства в результате чрезмерной умственной нагрузки. Он также может чувствовать себя измученным после любого усилия (когда в деятельность вовлечена тревожность, она, весьма вероятно, становится изнуряющей) и будет использовать это истощение для доказательства того, что данные усилия губительны для его здоровья и поэтому их следует избегать.

В своем отвращении ко всякому усилию невротик может потеряться во всевозможных видах развлечений — от раскладывания пасьянса до проведения вечеринок — или принять праздный образ жизни. Невротичная женщина может плохо одеваться, предпочитая создавать впечатление, что она безразлична к одежде, так как боится непонимания и насмешек. Девушка, необычайно хорошенькая, но убежденная в обратном, не осмеливается пользоваться косметикой на людях из-за боязни, что люди подумают: «Как смешон этот гадкий утенок, пытающийся выглядеть привлекательным!»

Таким образом, невротик обычно считает более безопасным делать то, что ему не повредит, а не то, что ему хочется делать. Его принцип звучит так: не высовывайся, будь скромным и, самое главное, не привлекай к себе внимания. Как подчеркивал Веблен, стремление выделиться — например, слишком шикарным времяпрепровождением, большими расходами — играет важную роль в соперничестве. Соответственно отвращение к соперничеству должно приводить к противоположному полюсу — старательному уходу от внимания к своей особе. Это подразумевает стремление придерживаться общепринятых стандартов, оставаться в тени, не отличаться от других.

Если тенденция питать отвращение к соперничеству является доминирующей чертой, она в конечном счете ведет к отказу от какого-либо риска. Нет надобности говорить, что такая установка приносит с собой колоссальное обеднение жизни и не позволяет реализовать потенциальные возможности. Ибо, если только обстоятельства не являются крайне благоприятными, достижение счастья или успеха любого рода заранее предполагает способность рисковать и прилагать усилия.

До сих пор мы обсуждали страх возможной неудачи. Но это лишь одно из проявлений тревожности, наблюдаемых в невротическом соперничестве. Эта тревожность может также принимать форму боязни успеха. У многих невротиков тревога по поводу враждебности других людей столь велика, что они испытывают страх перед успехом, даже если убеждены в его достижимости.

Эта боязнь успеха проистекает от страха вызвать зависть у других и таким образом потерять их расположение. Иногда это осознаваемый страх. Одна одаренная писательница, моя пациентка, полностью отказалась от литературной работы, потому что ее мать начала писать и добилась успеха. Когда спустя какое-то время она вновь вернулась к любимой работе, то стала испытывать страх не оттого, что что-то не получалось, а наоборот, что все шло слишком гладко. Эта женщина в течение длительного времени была неспособна что-либо делать из-за боязни вызвать зависть. Она потратила массу энергии на то, чтобы нравиться людям. Этот страх может проявляться и как смутное опасение потерять друзей из-за своего успеха.

Испытывая этот страх, страдающий неврозом человек чаще осознает не сам страх, а лишь возникающие на его основе внутренние запреты. Например, при игре в теннис такой человек может почувствовать, что нечто удерживает его и не дает ему выиграть, хотя он близок к победе. Или он может забыть прийти на условленную встречу, имеющую решающее значение для его будущего. Или не может четко и внятно изложить свои мысли и таким образом произвести хорошее впечатление. Причем в разговоре с одними людьми он уверен и тверд, в то время как с другими — пасует и смущается. Хотя это его озадачивает, он не способен изменить свое поведение. Лишь когда он достигнет глубинного осознания своей тенденции испытывать отвращение к соперничеству, он поймет, что, разговаривая с человеком, который интеллектуально ниже его, вынужден снижать свой интеллектуальный уровень, опасаясь своим превосходством задеть и унизить собеседника.

Наконец, если он действительно имеет успех, он не только не получает от него удовольствия, но даже не ощущает его как свой собственный. Или он умаляет свой успех, приписывая его некоторым благоприятным обстоятельствам или чьему-то содействию. Однако после наслаждения успехом он склонен ощущать депрессию, частично из-за этого страха, частично из-за своего неосознаваемого разочарования, вызванного тем, что реальный успех всегда гораздо меньше его тайных завышенных ожиданий.

Итак, конфликтная ситуация невротичного человека проистекает из отчаянного и навязчивого желания быть первым и из столь же сильного навязчивого побуждения сдерживать себя. Если он что-либо сделал успешно, то в следующий раз вынужден сделать это плохо. За хорошим уроком следует плохой, за улучшением в ходе лечения следует рецидив, хорошее впечатление на людей сменяется плохим. Такая последовательность все время повторяется и рождает чувство безнадежности борьбы с превосходящими силами. Он подобен Пенелопе, которая каждую ночь распускала то, что связала в течение дня.

Таким образом, внутренние запреты могут устанавливаться на каждом шагу. Например, полностью вытесненные честолюбивые желания могут парализовать его работу, или лишить его возможности сконцентрироваться и завершить работу, или заставить уклониться от возможного успеха, и, наконец, помешать оценить успех.

Среди многих форм такого отказа от соперничества самой важной, возможно, является форма, при которой невротик создает в своем воображении такую дистанцию между собой и своим реальным или воображаемым соперником, что любое соперничество представляется абсурдным и поэтому устраняется из сознания. Такая дистанция может достигаться либо возведением соперника на недосягаемую высоту, либо принижением себя. Этот последний процесс я буду обсуждать как «уничижение».

Самоуничижение может быть сознательной стратегией, практикуемой просто по причинам целесообразности. Если ученик великого художника написал хорошую картину, но имеет причины опасаться ревнивого отношения со стороны своего учителя, он может принизить значение своей работы, чтобы ослабить зависть учителя. Однако у невротичного человека имеется весьма смутное представление о склонности к самонедооцениванию. Например, он хорошо справился с порученной работой, но тем не менее считает, что другие выполнили бы эту работу лучше или что его успех был случайным и он, вероятно, не сможет добиться такого же хорошего результата еще раз. Или он будет искать в проделанной работе какой-то недостаток, чтобы обесценить достижение в целом. Ученый может чувствовать себя несведущим в вопросах, относящихся к области его собственных исследований, пока друзья не напомнят ему об этом.

Но такой человек не только будет принимать свое чувство неполноценности за чистую монету, но и настаивать на его обоснованности. Несмотря на свои жалобы по поводу тех страданий, которые оно ему причиняет, он далек от того, чтобы признать какие-либо опровергающие его свидетельства.

Упомянутая мною ранее девочка, у которой развилось непомерное честолюбие в школе, после того как она пережила унижение со стороны своего брата, всегда считалась превосходной ученицей, но все же в глубине души была убеждена в своей тупости. Хотя одного взгляда в зеркало или внимания, уделяемого мужчинами, может быть достаточно, чтобы женщина убедилась в том, что она привлекательна, она все же может придерживаться непоколебимой уверенности в своей непривлекательности. До сорокалетнего возраста человек может быть убежден, что он еще слишком молод, чтобы иметь свое мнение или брать на себя руководство, а после сорока это убеждение может смениться чувством, что он уже слишком стар. Один известный ученый постоянно изумлялся оказываемым ему знакам внимания со стороны коллег, потому что считал себя незначительным и заурядным. Комплименты отбрасывались им как пустая лесть, за которой он видел скрытые мотивы, отчего приходил в ярость.

Наблюдения такого рода показывают, что чувство неполноценности — возможно, наиболее распространенное зло нашего времени — выполняет важную функцию и по этой причине сохраняется и поддерживается. Его значение состоит в том, что, принижая себя в собственном представлении и вследствие этого ставя себя ниже других людей и сдерживая свое честолюбие, человек ослабляет тревожность, связанную с соперничеством.

Не следует упускать из виду, что чувство неполноценности может фактически ухудшать положение человека по той причине, что принижение собственного «Я» ведет к ослаблению уверенности в себе. Определенная уверенности в себе является необходимой предпосылкой для любого достижения, относится ли оно к попытке изменить стандартный рецепт по приготовлению салата, к продаже товаров, отстаиванию собственного мнения или к попытке произвести хорошее впечатление на потенциального родственника.

Человек с ярко выраженной склонностью принижать себя может видеть сны, в которых соперники обнаруживают свое превосходство над ним или в которых он находится в невыгодном положении. Так как нет сомнения в том, что он подсознательно желает торжества над соперниками, может казаться, что такие сновидения противоречат утверждению Фрейда о том, что сновидения представляют собой исполнение желаний. Однако данное утверждение Фрейда не следует понимать слишком узко. Если непосредственное исполнение желания вызывает слишком сильную тревогу, ослабление этой тревоги будет важнее, чем непосредственное осуществление желания. Таким образом, когда человек, который опасается своего честолюбия, видит сны, в которых он терпит поражение, его сновидения выражают не желание потерпеть поражение, а то, что он предпочитает поражение как меньшее зло. Одной из моих пациенток предстояло по роду работы прочитать лекцию в тот период лечения, когда она отчаянно «боролась» со мной, стремясь нанести мне поражение. Ей приснилось, что я успешно читаю лекцию, а она сидит в аудитории, смиренно восхищаясь мною. Или еще: честолюбивому учителю снилось, что его ученик был учителем и что ему удалось выполнить его задание.

Степень, до которой принижение себя служит для сдерживания честолюбивых стремлений, видна также по тому факту, что способности, которые умаляются, обычно являются такими, с помощью которых человек наиболее страстно желает отличиться. Если его честолюбие связано с интеллектуальной сферой, то инструментом является интеллект и поэтому умаляется он. Если его честолюбие связано с эротической сферой, то средствами являются внешний вид и обаяние и поэтому умаляются они. Эта связь настолько обычна, что, зная, в чем именно человек склонен принижать себя, можно определить, где сосредоточены его главные честолюбивые стремления.

До сих пор чувство собственной неполноценности никак не связывалось с действительной неполноценностью, но рассматривалось лишь как результат тенденции решительно избегать любого соперничества. Действительно ли оно никак не связано с имеющимися недостатками, с настоящими просчетами и упущениями? На самом деле оно является результатом как действительных, так и воображаемых несоответствий требованиям: чувство собственной неполноценности представляет собой сочетание обусловленных тревожностью тенденций к принижению себя и понимания имеющихся недостатков и слабых мест. Как я неоднократно подчеркивала, в конце концов мы не можем обманывать себя, хотя и в состоянии не допускать определенные побуждения до осознания. И поэтому невротичный человек, обладающий характером, который мы здесь обсуждаем, в глубине души будет знать, что у него имеются антисоциальные побуждения, которые он должен скрывать, что он далеко не искренен в своих отношениях. То, каким он хочет выглядеть, резко отличается от всех подспудных стремлений, которые скрываются за внешней видимостью. Регистрация им всех этих расхождений является важной причиной для его ощущения собственной неполноценности, даже если он никогда четко не осознает источника этих расхождений, так как они берут свое начало в вытесненных побуждениях. В этом случае он создает себе основания для чувства неполноценности, которые редко являются реальными причинами, а представляют собой лишь рационализации.

Есть еще одна причина, почему он считает, что его чувство собственной неполноценности прямо выражает присущие ему слабости и недостатки. На основе своих честолюбивых стремлений он построил фантастические представления о собственной ценности и важности. Он не может не соизмерять реальные достижения со своими представлениями о гениальности или совершенном человеке, и при таком сравнении его реальные действия или его реальные возможности представляются слабыми или низкими.

Общим результатом этих тенденций является то, что невротик навлекает на себя реальные неудачи или не достигает тех результатов, каких мог бы достичь, принимая во внимание его возможности и его дарования. Чем старше он становится, тем сильнее ощущает расхождение между своими потенциальными возможностями и реальными достижениями Он начинает понимать, что его способности и дарования растрачиваются впустую, что его развитие в личностном плане блокировано, что он не обретает зрелости с течением времени.

Несоответствие между потенциальными возможностями и достижениями может обусловливаться, как я уже указывала, внешними обстоятельствами. Но то несоответствие, которое образуется у невротичного человека и которое составляет неотъемлемый признак неврозов, обусловлено его внутренними конфликтами. Его действительные неудачи и следующее за ними углубление несоответствия между его потенциальными возможностями и достижениями неизбежно придают еще большую силу испытываемому им чувству собственной неполноценности. Он не только думает о себе таким образом, но и на самом деле оказывается ниже того уровня, на котором он мог бы быть. Влияние такого осложнения тем значительнее, что оно придает чувству неполноценности реальные основания.

Тем временем другое несоответствие, о котором я упоминала, между амбициозными притязаниями и сравнительно бедной реальностью, становится настолько непереносимым, что требует каких-либо средств защиты. В качестве такого средства подключается фантазия. Все более и более невротик заменяет достижимые цели грандиозными замыслами. То значение, которое они имеют для него, очевидно: они тщательно скрывают непереносимое для него чувство собственного ничтожества; дают ему чувство собственной значимости, не заставляя вступать в какое-либо соперничество и, таким образом, не подвергая риску неудачи или успеха; позволяют ему вообразить картины, по своей грандиозности намного превышающие любую реально достижимую цель. Именно такой, ведущий в тупик смысл претенциозных фантазий делает их опасными, потому что для невротика тупик имеет определенные преимущества по сравнению с прямой дорогой.

Эти невротические представления о собственном величии следует отличать от аналогичных идей нормального человека и психопата. Даже здоровый человек время от времени чересчур возвышает себя, приписывает чрезмерно важное значение тому, что делает в данное время, или предается фантазиям о том, что он может сделать. Но эти фантазии и замыслы остаются как бы декоративным обрамлением, и он не придает им серьезного значения. Психопат, одержимый идеями собственного величия, находится на другом конце шкалы. Он убежден в том, что является гением, японским императором, Наполеоном, Христом, и будет отвергать любое свидетельство реальности, опровергающее такое убеждение. Он будет абсолютно неспособен воспринять какое-либо напоминание о том, что в действительности он является бедным швейцаром, или пациентом сумасшедшего дома, или объектом пренебрежения и насмешек. Если он хоть в какой-то мере осознает это несоответствие, то отдаст предпочтение своим грандиозным фантазиям и будет считать, что другие ничего но понимают или умышленно относятся к нему пренебрежительно, чтобы причинить ему боль.

Невротик находится где-то между этими двумя крайностями. Если он вообще сознает свою завышенную самооценку, его сознательная реакция на нее, скорее, напоминает реакцию здорового человека. Если в мечтах он предстает в облике персоны королевской крови, то может находить такие мечты смешными. Но его фантазии о собственном величии (хотя на уровне сознания он отвергает их как нереальные) имеют для него значение эмоциональной реальности, сходное с той ценностью, которую они имеют для психопата, В обоих случаях причина одна и та же: они выполняют важную функцию. Будучи хрупкими и шаткими, они тем не менее являются опорами, на которых покоится его самооценка, и поэтому он вынужден цепляться за них.

Опасность, связанная с этой функцией, обнаруживается в ситуациях, где чувству собственного достоинства наносится определенный удар. Тогда опора рушится, он падает и не может оправиться от этого падения. Например, девушка, у которой были веские основания считать, что ухаживающий за ней молодой человек ее любит, узнала о его сомнениях относительно женитьбы на ней. В разговоре с ней он сказал, что считает себя слишком молодым, слишком неопытным, чтобы жениться, и что он полагает более разумным узнать других девушек, прежде чем окончательно связать себя. Она на смогла оправиться от этого удара, впала в депрессию, начала ощущать неуверенность в работе. У нее возник чрезмерный страх неудачи, а затем желание отойти от всего — как от людей, так и от работы. Этот страх был столь непреодолимым, что даже такие вселяющие уверенность события, как принятое впоследствии этим человеком решение жениться на ней и предложенное повышение, не вернули ей ее уверенности.

Невротик, в противоположность психопату, с болезненной педантичностью отмечает малейшие инциденты, которые идут вразрез с его сознательной иллюзией. Следовательно, он колеблется в своей самооценке между ощущением величия и ничтожества. В любой момент он может впасть из одной крайности в другую. Одновременно с чувством твердой убежденности в своей исключительной значимости он может удивляться, что его кто-либо воспринимает всерьез. Или в одно и то же время он может ощущать собственную ничтожность, угнетение и ярость оттого, что кто-то может подумать, что он нуждается в помощи. Его чувствительность можно сравнить с чувствительностью человека, все тело которого покрыто язвами и который вздрагивает от боли при малейшем прикосновении. Он чувствует себя обиженным, презираемым, оскорбляемым и реагирует соответствующим мстительным негодованием.

Здесь опять мы видим действие «порочного круга». В то время как идеи о собственном величии имеют определенное значение в плане успокоения и дают некоторую поддержку, правда всего лишь в воображении, они не только закрепляют тенденцию избегать соперничества, но через механизм чувствительности усиливают гнев и, как следствие этого, порождают еще большую тревожность. Это, несомненно, картина тяжелых неврозов, но в несколько ослабленной степени ее можно также наблюдать в менее серьезных случаях, где данный человек может о ней даже не подозревать. Однако, с другой стороны, может начаться и своего рода «полоса удач», как только невротику удастся заняться плодотворной работой. Под этим подразумевается следующее: возрастает уверенность в себе, и вследствие этого необходимость в мыслях о собственном величии отпадает.

Отсутствие успеха у невротика — его отставание от других в любом отношении, касается ли оно карьеры или брака, безопасности или счастья, — делает его завистливым по отношению к другим и как результат этого усиливает отношение злобной зависти, которое проистекает из иных источников. Несколько факторов могут заставлять его вытеснять свое завистливое отношение, например прирожденное благородство характера, глубокое убеждение в том, что у него нет никакого права требовать что-либо для себя, или просто неспособность осознавать свое несчастье. Но чем сильнее оно вытесняется, тем более проецируется на других, иногда порождая в результате почти что параноидальный страх того, что другие во всем ему завидуют. Эта тревожность может быть столь сильной, что он чувствует явное беспокойство, если с ним случается нечто хорошее: новая работа, лестное признание, удачное приобретение, успех в любовных взаимоотношениях. Вследствие этого тревожность может в громадной степени усиливать его тенденции воздерживаться от приобретения или достижения чего-либо.

Оставляя в стороне все детали, главные звенья «порочного круга», который возникает из невротического стремления к власти, престижу и обладанию, можно обозначить примерно следующим образом: тревожность, враждебность, снижение самоуважения; стремление к власти; усиление враждебности и тревожности; отвращение к соперничеству (с сопутствующими ему тенденциями принижать себя); неудачи и расхождения между потенциальными возможностями и достижениями; возрастание чувства собственного превосходства (со злобной завистью); усиление представлений о собственном величии (со страхом зависти); возрастание чувствительности (и возобновление склонности избегать соперничества); рост враждебности и тревожности, которая вновь запускает этот цикл.

Однако для того, чтобы полностью понять ту роль, которую зависть играет в неврозах, нам придется рассмотреть ее более всесторонне. Невротик, осознает он это или нет, в действительности является не только очень несчастным человеком, но и не видит какой-либо возможности избежать своих невзгод. То, что внешний наблюдатель характеризует как движение по «порочному кругу», состоящему из попыток получить успокоение, сам невротик ощущает как западню, а которую он попался без надежды выбраться. Один из моих пациентов описал это следующим образом: «Ощущение, будто тебя загнали в подвал, в котором множество дверей, но, какую бы из них я ни открывал, все они вели в новую темноту. Однако я твердо знал, что имеется выход наружу, к солнечному свету». Я не думаю, что можно понять какой-либо тяжелый невроз без осознания той парализующей беспомощности, которая связана с ним. Некоторые невротичные люди выражают свое раздражение явным образом, у других же оно глубоко спрятано за покорностью или показным оптимизмом. И тогда бывает очень непросто усмотреть, что за всеми этими претензиями, странным тщеславием, враждебными отношениями скрывается человеческое существо, которое страдает и ощущает себя навсегда отлученным от всего того, что делает жизнь привлекательной, которое знает, что даже если достигает желаемого, все равно не сможет получить от этого удовольствия. Человек, для которого закрыта всякая возможность счастья, должен был бы быть настоящим ангелом, если бы не испытывал ненависти к миру, принадлежать которому он не может.

Возвращаясь к проблеме зависти, заметим, что постепенно развивающаяся безнадежность является той основой, которая постоянно ее порождает. Это не столько зависть к чему-то конкретному, сколько то, что Ницше обозначил как Lebensneid, общее чувство зависти к каждому, кто более спокоен, более уравновешен, более счастлив, более открыт, более уверен в себе.

Если у человека развилось подобное чувство безнадежности, независимо от того, близко ли оно или далеко от его сознания, он будет пытаться объяснить его. Он не усматривает в нем — как это видит аналитический наблюдатель — результат неумолимого процесса. Вместо этого он видит его причину либо в других, либо в самом себе. Часто он будет винить обе стороны, хотя обычно на передний план выдвигается та или другая сторона. Когда он возлагает вину на других, результатом является обвинительная позиция — либо по отношению к судьбе в целом, либо к обстоятельствам, либо в адрес конкретных лиц: родителей, педагогов, мужа, врача. Невротические претензии к другим людям, как мы часто указывали, следует рассматривать главным образом с этой точки зрения. Как если бы невротик думал следующим образом: «Поскольку все ответственны за мое страдание, то помогать мне — ваш долг, и я имею право ожидать такой помощи от вас». В той мере, в какой он ищет источник зла в себе, он чувствует, что заслужил свое несчастье.

Разговор о тенденции невротика перекладывать вину на других может дать повод для неправильного понимания. Он может быть воспринят так, как будто его обвинения беспочвенны. В действительности у него есть весьма веские причины для обвинения, потому что с ним обращались несправедливо, особенно в детстве. Но в его обвинениях имеются также невротические элементы; они часто занимают место конструктивных усилий, ведущих к позитивным целям, и обычно безрассудны. Например, невротик может выдвигать их против тех людей, которые искренне хотят помочь ему, и в то же самое время он может быть совершенно неспособен возложить вину и высказать свои обвинения в адрес тех людей, которые действительно причиняют зло.